Пульсирующий камень

Жалкий уголок. Если прежде, с воздуха, мне показалось, будто эти горы нарисованы ребенком, то теперь подумал, что небольшое плоскогорье, где мм приземлились, изобразил сумасшедший ребенок. Действительно, ужасная мысль, я прекрасно понимал это. И тем не менее никогда в жизни я не видел более мрачного места. Мы находились почти на самом верху черной, лысой горы. Ее зубчатая макушка вырисовывалась на фоне серого неба в нескольких сотнях метров от нас. Скалистые склоны горы, обнаженные и крутые, походили на огромные стиральные доски, которые рука гиганта, забавляясь, разрисовала причудливыми белыми каракулями. Плоскогорье, на которое Джей посадил самолет, было на три четверти уставлено высокими плоскими камнями одинакового цвета — темно-коричневыми с черными прожилками. Казалось, все они были расставлены для какого-то таинственного древнего ритуала. Земля — темно-серая, цвета железных опилок. Мне почему-то представилось, что кто-то специально выкопал в ней множество лунок, чтобы установить эти странные камни. А на самих камнях я не заметил ни единой трещины, ни одного скола, рядом не было ни мелких камушков, ни даже пыли. Казалось, эти гигантские валуны упали сюда с неба прямо в жидкую лаву, которая, застыв, навечно пленила их и не отпускала уже тысячелетия. Сильный ветер дочиста вымел все песчинки, превратив плоскогорье в скорбный монумент абсолютной безжизненности. Я подумал, что, наверное, ни одна птица никогда не прилетала на эту мертвую гору, а возможно, даже дождь обходил ее стороной. Взгляд мой остановился на голубых комбинезонах Финкля, Сильвии и Эванса. Это был по крайней мере нормальный земной цвет.

Три четверти плоскогорья, как я уже сказал, были загромождены огромными монолитами. Мы столпились возле ближайшего из них — высотой метра в три или больше, прочного и гладкого, как металл. Он словно страж стоял на краю площадки, а на другом ее конце гора уходила вниз таким крутым отг косом, что с места, где мы стояли, не видно было ее основания и оставалось только догадываться, что же там ниже. Вершины соседних гор были столь же бесцветные, мрачные, испещренные темными расщелинами, с крутыми отвесными стенами, еле отражавшими дневной свет, — горы одна за другой тянулись к непостижимо далекому горизонту. Если и имелся где-нибудь на земле мертвый край, где безмолвие царило уже не одно тысячелетие, то это был именно он.

— Не очень-то тут весело, а, Мартин? — пробормотал Дег, почесывая затылок. — Можно было бы сделать неплохие снимки, будь хоть немного солнца.

В это время прогремел выстрел.

Мы все устремили взгляд на самолет.

— Что это? — спросила Сильвия. Эванс обнял ее за плечи. Финкль обернулся ко мне с немым вопросом.

— Мисс Астрид перемолвилась со своими друзьями и расправилась с передатчиком. И сейчас явится… Вот и она!

Астрид возникла в дверях, спрыгнула на землю и, не торопясь, направилась к нам. Остановившись в нескольких шагах, ни на кого не глядя, она объявила:

— Придется потерпеть часов пятнадцать или двадцать. Может быть, сутки. И я исчезну.

— А мы? — воскликнула Сильвия. — О нас ты подумала?

— Я как раз и хотела сказать об этом, — резко ответила Астрид. — Обещаю прислать вам помощь, как только… буду… — Она замолчала и после небольшой паузы добавила: — Короче, я скажу, чтобы за вами прилетели. У меня есть координаты этого места.

Ветер стих, и над нами сомкнулась бесконечная тишина — такая обычно бывает ночью в часы усталости, ожидания. Мне казалось, никто не в силах нарушить ее. Но Финкль, не поднимая головы, проговорил:

— Мисс Астрид… Но как же вы могли? Как вы…

— Мне очень жаль, инженер. Но я уже давно ждала подходящего случая. Он появился, и я не могла упустить его. — Астрид говорила отрывисто, стоя перед нами с пистолетом дулом в землю.

— Удобный случай! О, я спрашиваю… я спрашиваю…

— И я могу ответить. Тем более, что вам стоит знать это. Вы слышали о тупамарос… и, наверное, не раз задавались вопросом, как же выглядят эти люди, которых народ называет чудовищами… Вот перед вами одно из них!

Астрид произнесла это решительно, гордо подняв голову. Голубой цвет ее куртки слегка подсвечивал ее лицо, отчего оно приобрело металлический оттенок. Она показалась мне нереальной и далекой, как звезда.

— Тупамарос!.. Ты, Астрид, тупамарос? — воскликнул Эванс. В его голосе звучали недоверие и презрение. — Выходит, такие люди, как ты, грабят… убивают… совершают…

— Да, именно такие люди, как я. Но тебе, Эванс, этого не понять. Никому из вас не понять! — почти крикнула Астрид. — Разве вам не безразлично, что происходит в Латинской Америке? Народы умирают от голода, тюрьмы забиты, людей арестовывают без всяких причин, осуждают без суда и следствия, убивают без приговора, а вам… Вам нет до этого никакого дела! Разве не так?

— К черту вас и все эти бредни про Латинскую Америку! — раздраженно заметил Джей.

Инженер Финкль недоуменно поднял голову:

— Но мы же прилетели сюда как раз для того, чтобы спасти тех, кто умирает… кто погибает, задохнувшись…