Пульс (ЛП)

Глядя, как его друг вспотел, пытаясь всё исправить, Гэвин размышлял о том разговоре, что состоялся у них с Эмили прошлой ночью. Она буквально загнала его в угол, использовав против него его же собственные слова, сказанные в Калифорнии. Она напомнила, как он сказал, что ей нужно простить маму за все её неверные поступки, и в их случае это же относится к Тревору. «Прости быстро и забудь ещё быстрее» – её точные слова. И хотя он чувствовал, что Тревор сделал и без того поганую ситуацию еще хуже, и Гэвин по-прежнему боролся с ощущением предательства, он знал, что затаенная неприязнь к нему ничего хорошего никому не принесет. Его друг поднял белый флаг, и Гэвин должен с этим считаться. А ещё угрозы Эмили надрать ему задницу возымели эффект. Стараясь скрыть обиду в своих глазах, Гэвин смотрел на Тревора какое-то время перед тем как протянуть ему руку в знак примирения.

Сделав глубокий, неуверенный вдох и выдохнув, Тревор сжал руку Гэвина в твердом пожатии.

– Спасибо, братишка. – сглотнул он. – Я очень ценю, что ты не бросаешь нашу дружбу. Это многое значит.

Положив руку на спинку соседнего стула, Гэвин закатил глаза, губы изогнулись в улыбке.

– Заканчивай с этим сентиментальным дерьмом. Еще немного и мне придется купить тебе корсет.

Тревор покачал головой и усмехнулся. Спустя секунду улыбка угасла, выражение лица стало серьезным:

– Так как ты со всем этим справляешься? Похоже, это чертовски тяжело для вас обоих.

– Ага. Это не то, чего я или Эмили ожидали. Но мы справимся. – Гэвин вскочил со стула и достал из бара бутылку виски. Выставил её, показывая Тревору, который кивнул. Бросив в стаканы кубики льда, и наполнив их, он занял место прямо напротив Тревора. – Я люблю её, и это всё, что имеет значение.

Тревор кивнул:

– Что думают твои родители?

– Знает только папа, – ответил Гэвин, залпом выпив свой виски. Покручивая пустой стакан, он с минуту смотрел на Тревора. Гэвин старался отгородиться не только от звука побрякивающего о стенки стакана льда, но и от реакции его матери, когда они скажут ей сегодня вечером. – Это тема ужина.

Глаза Тревора слегка расширились, но Гэвин увидел шок, который тот пытался спрятать.

– Что ты думаешь, она скажет? – спросил Тревор.

Гэвин пожал плечами. Не то чтобы его не волновало мнение мамы, Бог свидетель, она значит для него целый мир. Но его основной ориентир – Эмили и то, как уберечь её от беспокойства следующие несколько месяцев. Ситуация и так достаточно жесткая для неё. Последнее, чего он хотел для неё – физических последствий стресса. Он молился, чтобы его мать не добавилась к списку, отказавшись от Эмили.

– Не уверен, что она скажет. Мы поглядим, верно?

– Гэвин, ты не видел мои черные туфли? – голос Эмили донесся из холла. Она появилась из-за угла с опущенными глазами, застегивая на руке браслет.

Видя, что его девушка не имеет гребаного понятия об их госте, Гэвин откашлялся. Он постарался, чтобы это прозвучало достаточно громко, чтобы привлечь её внимание.

Эмили вскинула голову и ахнула, хватаясь за едва прикрывающее после душа тело полотенце:

– Вот дерьмо! Я не знала, что он здесь. – Оба, Тревор и Гэвин, усмехнулись. Развернувшись кругом, она помчалась по коридору, шлепая босыми ногами по мраморному полу:

– Привет, Тревор. Пока, Тревор! – крикнула она.

Тревор допил остатки виски и улыбнулся:

– Привет, Эмили. Пока, Эмили. – Поставив стакан в раковину, он подошел к Гэвину. Друзья пожали друг другу руки. – Ты хороший парень, бро. Она всегда заслуживала кого-то вроде тебя. Надеюсь, всё разрешится для вас обоих. Мы долго будем праздновать, если так.

Гэвин кивнул, проглотив злое побуждение сказать ему, что обратный сценарий более вероятен. Проводив Тревора, он пошел проверить девушку, которая, он надеялся, носит его ребенка. Постучал костяшками в дверь спальни, прежде чем осторожно просунуть внутрь голову. Войдя в комнату, почувствовал, как в воздухе витает жасминовый запах духов Эмили. Это поглотило его, притягивая его мужские инстинкты.

Но дьявол его дери, если он не одержит верх в битве, которая, он не ожидал, что вообще наступит. Когда они вернулись домой из клуба прошлой ночью, он начал обольщать Эмили, чтобы в итоге резко остановиться, оказавшись внутри неё. Нависая над ней, слыша, как она, задыхаясь, просит его двигаться жестче, он почувствовал , как на него, словно тонна кирпичей, обрушилась мысль, что он мог навредить ей или малышу. Эта мысль ошеломила его. Посреди занятия любовью с женщиной, которая владеет его сердцем, он остановился. Разозлившись, он соврал, что вдруг почувствовал себя плохо. И почувствовал себя еще большим психом, когда она, проявив заботу, предложила ему расслабляющий массаж, чтобы он заснул.

Сидя на кровати и надевая найденные черные туфли, Эмили подняла на него свои глаза. Она улыбнулась и, как всегда, ему захотелось раствориться в ней. Закусив нижнюю губу, он тонул в том, что было его.