Пуля-квант

Ближе к январю, перед празднованием Нового года, нас с Курортником неожиданно перевели в одну камеру. Похоже, дело пошло на лад. Может, вмешался кто. А мо­жет, действительно разобрались, что к чему. Что нашу группу подставило Осознание, столкнув со спецназов­цами, заставив убивать друг друга. К середине февраля выпустили, сняв обвинения. Леха стал рядовым бой­цом - на должность заместителя командира группы не вернулся, а предлагали. В отряд мы попали, когда нача­лась спецоперация. Нам дали простенькую задачу и от­правили на патрулирование. И во как все обернулось. Наверное, нельзя нам с Лехой вместе. Мы каким-то за­гадочным образом притягиваем неприятности себе на го­лову. Это в книжках приключения, а мне после того не то что в Зону возвращаться не хотелось, а вообще бы­ло желание сбежать на край Земли, в Сибирь, напри­мер. В глушь, чтоб не видеть ничего, кроме нормальной природы, и подальше от новостей, СМИ, суеты вся­кой - городской, армейской, какая там еще бывает су­ета? Не знаю. Видеть хочется только лица родных…

Курортник остановился. Впереди была поляна, по центру - дерево, похоже на дуб, но далековато, не раз­берешь. А под деревом - сгорбившийся человек.

Мы присели.

- Кто это там? - спросил Никита. - На сталке­ра, кажись, смахивает?

- Лабус, глянь.

Я поднял бинокль. Леха-то свой в монолитовца швырнул у реки.

Действительно, под деревом сидел сталкер: куртка анорак, капюшон на голове, рюкзак на земле, оружия не видно. Поза какая-то… будто куклу на веревочках опустили на землю, она сложилась и ждет, пока кукло­вод за ширмой проснется, продолжит представление.

- Ну что? - сказал Курортник.

- Сталкер. Оружия не вижу. Уснул, что ли. Или труп? Хреново выглядит.

- Дай мне посмотреть.

Я отдал Курортнику бинокль.

И тут сталкер поддеревом ожил. Поднялся, руки раз­вел в стороны, сделал пару движений, присел, поболтал разведенными локтями и опять опустился на землю.

Курортник сплюнул.

- Кукловод. Вот, Лабус, Пригоршня, смотрите и за­поминайте: дерево-кукловод выделяет сонный газ, так ученые говорят. Тот, кто слишком близко подходит, не замечает, как усталость накатывает - все происходит медленно, человек может не ощутить серьезных изме­нений в организме, просто отдохнуть хочет. Как только уснет, кукловод и присосется. На ветвях тоненькие иг­лы-ниточки, они протыкают кожу, проникают в орга­низм. Не почуешь…

Пригоршня передернул плечами. Я сглотнул. Курорт­ник поднял бинокль и продолжил:

- Может притянуть человека к стволу. После это­го человек проживет еще день или два, пока кукловод жидкость сосет, а затем высохший мертвец отвалится от дерева. Это если повезет. Но может и не повезти, тогда, - Курортник указал биноклем на сталкера под деревом, - тогда он годами здесь будет отплясы­вать…

- А как определить, что это именно кукловод? - прошептал Пригоршня. Похоже, его сильно впечатли­ла картина.

Я слышал раньше от Лехи рассказы про эту расти­тельную аномалию, но все равно стало не по себе. За­хотелось убраться подальше от поляны.

- Видишь, листва на дереве… не зеленая, конечно, но присутствует. Это первый признак: кукловод никог­да не сбрасывает листву. А второй - кукловоды обыч­но на полянках стоят, вот как здесь. Не может ужиться это дерево среди обычных. Еще кровянка кругом часто растет, у нее листья узкие, с красными прожилками, но сейчас зима, не разберешь. Ладно, двинули.

Леха пошел по краю поляны - видно, боялся, что надышимся сонного газа. Я задержал взгляд на дереве-мутанте - пойманный им сталкер издали казался жи­вым. Просто шел человек, да уснул в тени ветвей, скло­нившихся к телу. Ветви толстые у ствола, а дальше тон­кие. На таком расстоянии не видно ниточек, которые проникли в плечи, локти, голову, бока и колени жерт­вы. Крона зашелестела, ветки качнулись… Человек сно­ва пустился в жуткий танец. В такт шелесту и треску он приседал, широко разводя колени, вскакивал, притопы­вал по мягкой земле, похлопывал ладонями по ягоди­цам и ляжкам, иногда даже складывал руки на груди - и тут же безвольно опускал их…

Мы обогнули поляну, а кукловод трещал, шелестел, похрустывал ветвями вслед. Звуки механические, мерт­вые - но в то же время присутствовал в них едва уло­вимый оттенок жизни, хотя и слишком непонятной, чуж­дой людям и потому пугающей.

- Как-то я слышал спор Григоровича и Орлова, - тихо заговорил Курортник. - Григорович утверждал, что деревья эти имеют связь между собой. Через кук­лы или еще как-то, я не вникал. А Орлов говорил, что бред это.

- Ага, бред… - пробормотал Пригоршня. - Я те­перь на поляны вообще не сунусь, буду всегда обходить.

Когда отошли от поляны на приличное расстояние, я с облегчением глубоко вдохнул пару раз, медленно вы­дыхая. Мы пересекли поросшую кустами и высокой тра­вой узкоколейку. Стебли как солома сплелись поверх насыпи. Я ни одной шпалы не разглядел - все занес­ло землей, скрыло растениями.