Пуля для эрцгерцога

После этого снова дяде Фане:

– Спасительно это сомнение для виновницы, а представьте себе, насколько оно мучительно для обманутого мужа!

– Да, – решила переменить тему Зоя Вечеславовна, – история нелепейшая. И заметьте, каковы мы все в этой ситуации. Ждали-ждали крови Афанасия Ивановича, часы крали, а получилось вон что.

– Чьей крови? – сделал профессиональную стойку господин Бобровников.

– Эта кровь вас не касается, – неожиданно резко заметила Зоя Вечеславовна.

Разговор поперхнулся. Чувствуя в себе ответственность за его поддержание, хотя бы в сугубо светской форме, Антон Николаевич ухватился взглядом за пачку газет, торчавших из кармана генеральского пиджака.

– А что вы скажете, господа, по поводу ультиматума?

Профессор, батюшка и Афанасий Иванович поглядели на следователя вопросительно: что, мол, за ультиматум?

– Я еще не просматривал сегодняшние газеты, – сказал Евгений Сергеевич.

Генерал достал из кармана пачку газетных листов и бросил на стол – угощайтесь!

– Это оскорбительный ультиматум, унижающий достоинство сербского народа. Думаю, прав обозреватель «Русского слова»: ультиматум этот выработан Австро-Венгрией с полного ведома германцев.

– Вероятно, так оно и есть, но интересует – например меня – другое.

– Что же именно, господин Бобровников?

– Действия Сербии.

– Хотите, я опишу вам эти действия, – вступила в разговор Зоя Вечеславовна. Улыбаясь вступила.

– Извольте, мадам, – поклонился своей чашке следователь.

– Сербия ультиматум примет.

– Этого никак не может быть, – угрюмо заметил генерал.

– Примет, за исключением тринадцатого пункта. Допустив австрийских чиновников к следствию на своей территории, она тем самым теряет свой суверенитет. Сербия откажется от этого пункта. Но самое интересное не в этом, – Зоя Вечеславовна загадочно затянулась. Она не стала ждать, пока кто-нибудь из заинтригованных мужчин спросит: «А в чем?» – Австрию ничуть не удовлетворит это ползание на брюхе, буквально через несколько дней она объявит войну Сербскому королевству. Я убеждена, что уже в завтрашних газетах будет объявлено о мобилизации в Дунайской империи. Не удивлюсь я также, ежели выяснится, что и у нас началось нечто подобное.

– Вы известная провидица, – не скрывая насмешки, сказал генерал, – во всех почти газетах сообщено заявление господина Сазонова о том, что в случае уничтожения Австрией Сербии Россия непременно станет воевать. Такие заявления нельзя делать, не открыв подготовительных мероприятий для всеобщей мобилизации. Говорю вам это как профессиональный военный.

– Бывший профессиональный военный, – не удержалась Зоя Вечеславовна.

Василий Васильевич не нашелся сразу, что ответить, и разговором овладел Афанасий Иванович.

– А я у вас вот что хотел спросить, э…

– Антон Николаевич.

– Да? Извините. С Калистратом все ясно, как я понял. Каторга ему полагается, как он и полагал.

– Вероятнее всего.

– Но, знаете, у нас есть еще один умник.

– То есть?

– Некто Фрол, Фрол Бажов. Здоровенный такой. Плотник. Говорит, что не убивец, но убить, знаете ли, обещает.

– Кого?

– Меня, естественно. – На лице говорившего появилась страдальческая улыбка.

– Я вам рассказывал, Антон Николаевич, – прогудел батюшка.

– Ах да. – Следователь озабоченно покивал.

– И что? – потянулся к нему всем существом Афанасий Иванович. – В свете случившихся событий такие обещания особенно пугают.

– Сказать честно, я, как и отец Варсонофий, придерживаюсь того мнения, что это какое-то психическое отклонение. Тут дело врача, а не полиции. Фрол этот, как мне донесли, поведения трезвого человек, уравновешенного.

– Мне, знаете ли, все равно, какая репутация у моего будущего убийцы.

– Дя-дя Фаня, – тихо-укоризненно сказала Настя.

– При чем здесь «дядя Фаня», – сказал злобно Афанасий Иванович, – надо говорить об этом «убивце»!

– Вы же все часы в доме переколошматили, неужели не успокоились? – усмехнулся профессор.

Все засмеялись. Даже Настя, даже отец Варсонофий. Особенно сочно – генерал. Ему было приятно, что не он один находится в тяжелом положении. Только Зоя Вечеславовна не поддержала всеобщего веселья.

– Надобно вам всем заметить, что смеетесь вы зря.

– Зря?

– Да, господин генерал заштатный.

– Зоя, Зоя! – Евгений Сергеевич положил руку жене на плечо.

– Фрол Бажов действительно зарежет Афанасия Ивановича в «розовой гостиной» этого дома.

– Может быть, и когда именно это случится, скажете? – неудержимо бледнея, спросил дядя Фаня.

– Скажу.

Все заинтересованно смолкли.

– Почти ровно через четыре года. В июне, кажется.

Афанасий Иванович встал, застегнул сюртук.

– Могли бы и поточнее. Как-никак мы родственники. Должны помогать друг другу.

– Ей-богу, точнее не могу, – совершенно серьезно, почти извиняющимся тоном сказала Зоя Вечеславовна, отдалив ото рта папиросу. – Точная дата мне не будет сообщена.

Дядя Фаня вышел из-за стола, спустился по ступенькам веранды на мокрый гравий под дождь.

– Чего это он? – прошептал кто-то.

Словно в ответ на этот вопрос Афанасий Иванович подскочил на месте, выкаблучил какое-то тяжеловесное па, скорчил веранде рожу и прокричал:

– А часики-то тю-тю!