Пуговицы

– Надька – стерва. Приведите мне мальчика.

От неожиданности мы дружно шарахнулись назад, спрятавшись за спинкой кресла.

– Какого мальчика? – робко спросила Лиза, прижимаясь ко мне.

– Вы знаете какого! – громогласно рявкнула Лидия Михайловна. – Я хочу на него посмотреть.

Резким движением Лиза вытолкнула к ней Липу. Задержавшись на секунду перед креслом, Липа в два скачка вернулся к нам.

– Это не он! – Лидия Михайловна почти кричала. – Я хочу видеть мальчика!

Схватив с тумбочки фотографию, я осторожно обошла кресло и помахала перед женщиной.

– Мой мальчик. – Ее лицо будто размазалось и сползло вниз. – Мой милый мальчик.

Оторвав трясущуюся руку от подлокотника, она протянула ее к фотографии.

– Самый лучший, самый чудесный мальчик.

– Это кто? – из-за моего плеча высунулась Лиза.

Женщина подняла на нее водянистые глаза, а потом снова гаркнула:

– Мне нужен мальчик! Пусть Надька приведет его.

– Надя умерла, – сказала Лиза.

– Все умерли, все, а ей хоть бы что. Кругом одна только кровь, а на ней ни пятнышка, – сокрушенно забормотала Лидия Михайловна. – Надька свое не отдаст. Скажите ей, что он мне нужен. Убийца! Я хочу забрать его с собой. Приведите его. Мы уйдем вместе, он ничего не заслужил.

В комнату заглянул молодой, но уже седоватый доктор в очках.

– Ну, что тут у нас? Как дела, Лидия Михайловна?

Женщина зажмурилась и замолчала.

– Она просит привести к ней какого-то мальчика, – пожаловалась Лиза.

Доктор покивал и поманил нас рукой:

– Давайте-ка поговорим в коридоре.

Мы, пребывая под впечатлением от увиденного, послушно вышли к нему.

– Ребята, я не очень знаю, что за история с Надеждой. И прежде чем мы будем что-то сообщать нашим постояльцам, мы должны эту информацию проверить. Но даже если то, что вы рассказываете, правда, не думаю, что Лидии Михайловне стоит знать об этом. Она и так мало что понимает, не нужно ничего усугублять. Ей осталось совсем немного.

А то, что ваша школа хочет принять участие в ее судьбе, похвально и достойно уважения, но дело в том, что оплата за ее проживание внесена полностью.

– Кем внесена? – полюбопытствовала я.

– Эту информацию мы не разглашаем. – Доктор старался говорить вежливо, но было видно, что он торопится.

– А кто у нее на фотографиях? – спросила Лиза.

– Семья ее. Муж и сын. Лет двадцать назад в аварии погибли.

– Она требует какого-то мальчика.

Доктор посмотрел на Лизу так, будто она глупая.

– Разве непонятно, что она не в себе?

– А вы тут давно работаете? – Мне хотелось выяснить хотя бы что-то.

– Лет шесть.

– А с Надеждой Эдуардовной вы были знакомы?

Он пожал плечами.

– Здесь все сотрудники знакомы друг с другом.

– Ну и как?

– Что как?

– Каким она была сотрудником?

– Нормальным.

– А пациентов вы всех здесь знаете?

– Постояльцев, – поправил он. – Тех, кто долго живет, знаю.

– А Ольгу Викторовну Королеву случайно не помните?

– Нет. – С тяжелым вздохом, показывая, что устал от моих вопросов, он покачал головой.

– А у Надежды Эдуардовны здесь были друзья? Подруги?

– Послушайте, девушка, я прервал обход. Спросите у Людмилы. Она должна знать.

Пока я все это спрашивала, Лиза за спиной доктора корчила мне рожи, а как только он меня осадил, скороговоркой выпалила:

– А где у вас туалет?

Лиза как угорелая помчалась на первый этаж. Липа за ней. Я медленно побрела по длинному коридору со множеством дверей. Спонтанная затея с поездкой была глупой, результат оказался таким же. Однако Надина мама существовала, и я планировала выложить эту новость Тамаре Андреевне лично, чтобы посмотреть на ее лицо, когда она об этом услышит. А еще стало понятно, что мать Надю не очень-то любила. Может, поэтому та предпочитала, чтобы все считали ее одинокой? Хотя Томашу-то она об этом рассказала. Интересно, знал ли он о погибших отце и брате Нади?

Но Яга, пожив здесь, наверняка должна была знать о существовании Лидии Михайловны. А если знала, то почему не рассказала директрисе?

Внезапно я услышала странный звук. Довольно громкий, чтобы его не слышать, но в то же время слабый и жалостливый, будто тому, кто его издает, срочно необходима помощь. Звук шел из-за приоткрытой двери. Я заглянула. Комната была точно такой же, как у Лидии Михайловны, только вместо одной кровати здесь стояли две. Возле окна на инвалидном кресле сидел благородного вида чуть лысоватый старичок, а на полу посреди комнаты лицом вниз лежал маленький сухой дедок в синей клетчатой пижаме. Пальцы его скребли ковер, плечи вздрагивали, именно от него и исходили душераздирающие стенания. Я бросилась к нему и попыталась поднять, но дедок внезапно прекратил стонать, поднял голову и спокойно посмотрел на меня.

– Ты кто? – Голос у него был скрипучий.

Старичок в кресле тоже смотрел с удивлением. Я поспешно встала.

– Мне показалось, что вам плохо. Хотите, я кого-нибудь из персонала позову?

– Из персонала, – раздраженно передразнил дедок, – сдался мне твой персонал.

Поднявшись на четвереньки, он требовательно протянул руку, чтобы я помогла ему встать.

Шаркая, на полусогнутых ногах он доковылял до кровати и упал уже на нее.