Пугачев

Уже в октябре восстание охватило большую часть Оренбургской губернии. Зачастую небольшие отряды пугачевцев, пользуясь сочувствием местного населения, легко овладевали крепостями и населенными пунктами[319]. Помещики, заслышав о восстании, бежали из своих имений. Так, например, поступили отец историка Н. М. Карамзина и его соседи, чьи имения располагались в Ставропольском уезде (Ставрополь-Волжский — современный Тольятти) в 250 верстах от Оренбурга. В середине октября в деревню Карамзиха приехали 11 яицких казаков и, собрав здешних крестьян, объявили, «что они посланы из армии от государя Петра Федоровича разорять помещичьи домы и давать крестьянам свободу», при этом строго предупредили собравшихся: «Смотрите жа-де, мужики, отнюдь на помещика не работайте и никаких податей ему не платите, а естьли де мы вперед застанем на помещичьей работе, так всех переколем». После этого казаки разграбили помещичий дом и уехали из деревни. Недоверчивые мужики, «желая осведомиться о подлинности сей сказанной им вести», отправили своих депутатов под Оренбург к самому «Петру Федоровичу». «Государь» принял карамзинских крестьян и вручил им свой указ, в котором говорилось, что крестьяне, ставшие теперь казаками, награждаются, помимо прочего, «вечною вольностию». Разумеется, указ был зачитан крестьянам Карамзихи и близлежащих деревень. Кроме того, один из побывавших у «царя» мужиков, Леонтий Травкин, рассказал священнику соседней деревни Ляховка Петру Степанову об устном наставлении, будто бы полученном им от «Петра Федоровича»: «Ежели кто помещика убьет до смерти и дом ево разорит, тому дано будет жалованья — денег сто; а кто десять дворянских домов разорит, тому — тыща рублев и чин генеральской». Однако «чин генеральской» Травкину получить не удалось, как и собрать отряд из крестьян, поскольку в скором времени он с товарищами был арестован командой, присланной симбирским комендантом Чернышевым[320].

Мятежные казаки появлялись и в других деревнях и селах, где также запрещали мужикам работать на помещиков, а порой вместе с этими же мужиками грабили господские дома, а то и убивали самих господ, не успевших скрыться. Так, опять же в октябре в деревне Пополутове Оренбургского уезда была ограблена, а потом и зверски убита местная барыня: сначала в нее стреляли из ружья, потом кололи копьями, били дубьем «и после, накинув на шею петлю, стащили ее под гору». Когда же увидели, что и после стольких мучений помещица была жива, сын местного старосты, «прибежав с топором, ударил ее обухом в голову, от чего она и умерла». Однако с убийством барыни эта страшная история не закончилась. По свидетельству пополутовского крестьянина Гурьяна Феклистова, «как тело ее отвезли в лес и оставили по совету Старостина сына без погребения, то собаки иногда руку, а иногда ногу таскали по деревне, и крестьянские бабы, отнимая у собак, похоронили потаенно». У помещицы остались три малолетние дочери. Казаки приказали местным жителям взять девочек к себе «вместо детей», а когда они вырастут, выдать замуж «за крестьян же»[321].

В октябре 1773 года пугачевские посланцы, указы от имени «Петра Федоровича», а также слухи о восстании подняли на бунт и часть заводских работных людей на Урале. В октябре к восстанию присоединились 13 из 129 действовавших там металлургических заводов[322]. Заводы эти были нужны Пугачеву, помимо прочего, потому, что имели боеприпасы и орудия, а также людей, которые могли их отливать. Так, на Авзяно-Петровский завод Пугачев отправил в середине октября уже известного нам бывшего каторжника Соколова-Хлопушу. Как вспоминал на следствии сам Хлопуша, тамошние мужики, выслушав «царский» указ, закричали: «Рады ему, государю, послужить!» — и «выбралось охотников к Пугачеву в службу пятьсот человек», причем эти добровольцы, «взяв своево приказчика Набатова и протчих расходчиков, всего сем человек, сковали», а затем отправили их в Берду к Пугачеву, где они и были повешены. Покидая завод, пугачевский атаман захватил с собой шесть пушек, «сто двадцать лошедей со всеми приборами, а в конторе сем тысячь денег, в том числе по скаскам заводских крестьян было две тысячи рублей подушных, кои расходчик тут же раздал крестьянам. Еще взято: триста баранов, семдесят сем быков, посуды сребряной пуда два, столовые часы, медную и ловянную посуду, пороху два пуда и всякой господской одежды множество». Напоследок «приказал тут Хлопуша вылить шесть пудов ядер»[323].