Пугачев

В Яицком городке в то время действовала очередная следственная комиссия. Ее начальник генерал-майор Михаил Михайлович фон Траубенберг хотел быстро и решительно навести в казачьем войске порядок, а потому распорядился наказать плетьми и отправить в солдаты семерых самых опасных с его точки зрения казаков. Однако в 40 верстах от Яицкого городка «непослушные» напали на конвой, сопровождавший арестованных, и отбили шестерых казаков. Траубенберг объявил это открытым бунтом и попросил оренбургского губернатора помочь ему восстановить порядок.

Как раз в это неспокойное время в Яицкий городок прибыл сотник Кирпичников с товарищами, которого «непослушные» посылали в Петербург искать правду. Депутация вернулась ни с чем, однако своим сторонникам заявила, что привезла указ, коим государыня повелевает им самим «себе делать управу», ибо вся несправедливость происходит от графа Чернышева. Кирпичников утверждал, что если они сами за себя не постоят, Чернышев их всех «изведет». Хотя Кирпичников был настроен на борьбу, поначалу он всё же предложил попытаться решить дело миром. Но для этого Траубенберг должен был отстранить от власти атамана Тамбовцева и прочих старшин, которые, в свою очередь, должны были заплатить штраф «непослушным».

Тринадцатого января 1772 года после торжественного молебна казаки с образами двинулись к войсковой канцелярии, чтобы «всем миром», вместе с женщинами и детьми, просить Траубенберга и личного уполномоченного Екатерины гвардии капитана Дурново о смещении атамана и старшин. Кроме того, казаки желали, чтобы и сам генерал со своей командой покинул Яицкий городок. Разумеется, никто не собирался выполнять казачьи требования. Траубенберг приказал открыть по толпе огонь из всех пушек и ружей. Было убито более ста человек. Однако казаки напали на команду Траубенберга и разгромили ее. Разгром вооруженной команды едва ли был бы возможен, если бы, как уверял Кирпичников, лишь малая часть казаков была с ружьями, а остальные — лишь с «дрекольем», причем вооруженные казаки шли боковыми улицами и переулками. Скорее всего, ближе к истине были противники «несогласных», утверждавшие, что те хорошо подготовились к такому ходу событий: были «все с ружьями и саблями», «рассыпались все по разным улицам и ярам» или расположились «по огородам», чтобы выступить на помощь толпе в случае надобности.

Жертвами повстанцев стали несколько десятков человек, в их числе и сам генерал Траубенберг (он был «саблями заколот» и брошен на мусорную кучу), атаман Тамбовцев и несколько видных старшин. Посланцу Екатерины II капитану Дурново повезло больше — он был только ранен. После расправы казаки вновь послали делегацию в Петербург в надежде на царскую милость. Однако челобитчики были арестованы, а на Яик послан не милостивый указ, а корпус во главе с генерал-майором Ф. Ю. Фрейманом. 3–4 июня 1772 года на реке Ембулатовке, недалеко от Яицкого городка, Фрейман разбил повстанческое войско, а 6 июня занял и саму столицу яицкого казачества. Власти приняли ряд новых мер по ограничению казацкого своевольства: по указам императрицы временно упразднялся казачий круг, вместо войсковой канцелярии, или избы, была создана «Управляющая войском Яицким комендантская канцелярия» во главе с армейским подполковником Симоновым. Кроме того, в Яицком городке вводилась должность полицмейстера. Сначала ее занимал двоюродный брат убитого восставшими атамана Тамбовцева, а затем — ненавистный «непослушным» старшина Мартемьян Бородин. Для поддержания порядка в Яицком городке власти организовали «пятисотную команду», состоявшую главным образом из представителей старшинской партии. Ко всему вышесказанному следует добавить, что в августе 1772 года начала работу следственная комиссия во главе с полковником Нероновым, которая немедленно приступила к поискам участников восстания и арестам. Комиссия просила Петербург строго наказать бунтовщиков. К тому же вернувшиеся в Яицкий городок старшины и прочие «согласные» казаки потребовали у «несогласных» вернуть их добро, похищенное во время бунта[140].

В такое-то время Пугачев направляется в Яицкий городок. Об истинной цели своего путешествия он сообщил сопровождавшему его Сытникову:

— Што, Семен Филипович, я тебе поведаю! Вить я в Яик-та еду не за рыбою, а заделом. Я намерен яицких казаков увести на Кубань. Видишь ты сам, какое ныне гонение. И хочю я об этом с ними поговорить: согласятся ли они итти со мною на Кубань.

— Как им не согласитца? — отвечал ему спутник. — У них ныне великое идет раззорение, и все с Яику бегут. Так, как им о этом скажешь, то они с радостию побегут с тобою, да и мы не отстанем, а пойдем все за вами.

Тогда Пугачев рассказал Семену, что «у него на границе оставлено до двух сот тысяч рублев товару, ис которых он то бежавшее Яицкое войско и коштовать будет».

— И как они за границу пройдут, то встретит их турецкой паша, и ежели понадобитца войску денег на проход, то он, паша, даст еще до пяти миллионов рублей.

— Да што же? За што ж ты этакое жалованье давать станешь? Бога ради, што ли? — изумился Сытников.