Пугачев Победитель

аа сворачивал на общий ход дел. Шелудяков • | алея бодро, уверял, что все идет к лучшему, вот лысо бы зиму пережить, а там и совсем хорошо el Ипатьев довольно осторожно возражал ему, оиался на беспорядки, на разруху, указывал на

I крестьян, упоминал, кстати, и о волную-

н • население слухах, что в самой Москве не все Нолучно и что «анпиратору» никак не удается н крепкую и послушную армию. Впрочем, он про-

шедшей переменой был в общем доволен и указывал причину своего довольства:

Я кто был?—говорил он.— Не только что рабочий, значит, раб, и все такое, но и из рабочих-то чуть не распоследний! До седых волос дожил, а иначе как Фролкой никто не называл. А теперя я кто? Из истопников да отходников в дилехтуры попал! То, бывало, чтобы косушку раздобыть, последнее хоботье в кабак прешь, гол, как сокол, по морозу пляшешь, а теперя на мне шуба медвежья да с енотовым воротником! Да! Прислуги и себе десять человек взял! Так и выходит, что из последних да попал в первые и безо всякой науки. Как был неграмотный, так и остался. А которые пановали, так самыми распоследними изде- лались. А благодаря кого? Анпиратор изделал! Да я за него кажному горло перервать готов!

То-то ты, Фролка, своего же брата, рабочего, теперь в бараний рог гнешь! — поддразнивал Ипатьева Шелудяков.— На смерть засекаешь, чуть что.

А чего им в зубы глядеть? Стоют того,— и деру! На то они рабочие, одно слово — рабы... Я, брат, такой! Я никому потачки не дам! А наши рабочие — они каки таки люди есть? Одно слово, проломлены головы! Опять же вор на воре сидит да вором погоняет. Только не догляди, так они у тебя подметки срежут!

А на тебе шуба-то медвежья чья?—осведомился насмешливо Шелудяков.

Пал Прохорыча... Счетовода нашего!

Дорого дал?

Шесть аршин веревки да кусочек мыльца!—захохотал Ипатьев.—За супротивность анпиратору взял да и повесил А шубу себе взял. Мертвому разе шуба нужна?

А люди бают, всей-то его супротивности и было, что он шубы тебе даром отдавать не хотел!

А хоша бы так, рази грех? Ну, поносил он шубу, попользовался и будет с него. Теперя мой черед!

Ой, смотри, Фролка! — шутливо предостерег его Шелудяков.— Изловит тебя Михельсонов, так он не только что тебя из шубы вытряхнет, да еще душу тою из тела вышибет!

— Очень я их боюсь?! — огрызнулся Ипатьев.— Ми- ««льсонов примерз в Перми, а Голицин в Оренбурге мсгрял. Да они на нас и напасть не посмеют! У наших йозчиков кулаки — пуд не пуд, сорок фунтов тут! А их чуть не тыща. Да твое варначье... Да твои пушки! Пущай кто сунется — сам не рад будет.

- Пушки-то есть, да велика ль с них честь?— гмоллся Шелудяков.—Тяжелы, проклятущие! По такому глубокому снегу их бы на полозьях волоком i и шить, а не на колесном ходу. А мы из-за них как проклятые ползем. А случись что, как-то еще из них налить будем? Пушкари-то наши в белый свет, как в

сйку, жарят. Воронье пугать здоровы. Еще в городе

шкурили, да должно быть на всю дорогу угару «идтит. Два раза я их обыскивал — ничего нету, а отошел — пьют.

Хитер наш брат, мастеровой!—обрадовался Ипа- 1МЧ1. Ежели водки касаемо, так они самого черта нкилпачут!

Мерные четыре дня путешествия не было никаких щишествий Обоз, растянувшийся на огромное рас-

мииие, медленно, туго, но все же двигался. Данный W/iii его охраны конвой держался Шелудяковым в по- |МЛн<\ и все время, покуда обоз полз по сугробам,

мимики рыскали по сторонам, заезжали вперед, воз- мрщц.члись, а по ночам держали караул. По дороге Иоиндались проезжие, опрос которых удостоверял, что Hpyh'M все обстоит благополучно. Некоторые из проез- Н*и« оповестили, что видели три отдельных отряда

и hi ков, направлявшихся на юг. По описанию это

1мми белгородские казаки. Старшина Матюхов под- Ннермнл предположение, заявив, что часть Белгород- Пни <, казачьего полка выслана из Уфы на поиски 1«|нкир из-за слухов о появлении Мусы и его сторонником В самом деле, утром пятого дня прискакал Вм н.е |д из пяти белгородцев, и командовавший этим патрулем молодой человек с красивыми усиками доложил Матюхову, что вся ближайшая местность обшаривается белгородцами в надежде изловить Мусу. Тот же патруль сообщил, что всего в нескольких верстах белгородцы вынуждены были оставить в овражке у переправы через степную речку Шагалку отбитый ими у шайки грабивших население башкир обоз с несколькими десятками бочонков спирта.

Дюже жалко было!—расписывал докладчик, разводя руками.— То есть такой спирт, ну, чистый огонь!

Пробовали пить, что ли? — засмеялся Матюхов.

Оченно просто! Разбили нечаянно один бочонок, а от него дух... Ну, только тем и попользовались, командир погнал за башкирятами. Пришлось оставить. Не надеемся, что подобрать сумеем добро. А уж и крепок, а уж и духовит! Такая жалость!

Матюхов обратился к Шелудякову с вопросом: нельзя ли что сделать? Ведь и впрямь, добро пропадет. Лучше бы подобрать бочки да представить начальству. Можно награду получить.

Какая там награда?!—вмешался Фрол Ипатьев.— Приказные уворуют, вот и все. Ежели, скажем, самим попользоваться, то дело верное. У начальства водки и без того хватает.