Пугачев Победитель

Что замуж не выдаешь разумницу свою? — осведомился Пугачев, поглаживая смуглянку по круглому плечику.

Да она, государь, на парней и глядеть не хочет! Не показываются ей что-то.. А я ее торопить не желаю. Что ее принуждать-то? Пущай на девичьей воле пока что погуляет...

И, скосив глаза, совсем уж сладким голоском добавил:

Вон пойдешь почивать, надежа-государь, от трудов твоих царских, кликни ужо. Танюшка, говорю, сказок страсть сколько знает... Песни играть умеет.. Пяточки почешет.. Все такое...

Ах, да и Чугун же! Ах, да и Питиримка же! — восторгался «анпиратор», сильнее нажимая на круглое плечико смуглой Тани. — Вот так Чугунище!

Потом шутливо обратился к девушке:

А меня, старика, не забоишься, красавица?

Та снова обожгла его взглядом черных глаз и, улыбнувшись, вымолвила:

Кабы все молодые такими были, как ты, батюшка.. А мне, девице, чего и бояться тебя? Чай не съешь живою-то?

Пугачев быстро разомлел от комнатного тепла, от усталости, от выпитого за день вина, а еще больше от возбуждающей близости молодой красавицы. Он скоро подозвал к себе Чугунова и сказал ему:

Разморило меня, Чугунок! Отдохнуть бы...

Опочиваленка давно готова, государь! Отдохни, батюшка. Успокой свое тельце пресветлое..

Проводишь, что ли?

Танюшка и проводит тебя, государь! Посидит,

дона сон на тебя сойдет... Сказочку какую расска-

ШРТ,.,

«Анпиратор» тяжело оперся на подошедшую к нему ми лую красавицу и пошел, волоча ноги. Трубачи за инами снова грянули в серебряные трубы.

1С освещенному плошками и смоляными бочками 1И1Д|.< чду Охотничьего дворца подкатывали одна за другой сани отставшего по дороге царского поезда, и и пиршественный зал вваливала одна гурьба за другой (' неба падал крупными хлопьями снег.

Ну, завтра на медведя идти нечего и думать,— «•Kitiun, притворно сокрушаясь, Питирим Чугунов Ni 11 нвшемуся на его пути Минееву.

Пу, одну-то медведицу, поди, государь сей же ни'и.ю и спальне своей на рогатину посадит! — крепко гил Минеев. — Подсунул к нему племянницу-то?

Чугунов засмеялся.

Нюжли грех, присходительство? Ему — удоволь- •ТНИЦО, а девке — честь... Пущай поиграются..

Положим...

Пеле ухода «анпиратора» в спальню трубачи игры 11 перестали, но пир продолжался чуть не до рнсспота.

И шлись охотники посмотреть дворец. Толпу са-

• пиков, в которой были Хлопуша, Творогов, Юшка

и Прмкопий Голобородьки, Минеев и еще кое-кто из Нрипииженных «анпиратора» водил по шереметьев- |ннм япнартаментам сам Чугунов, сильно выпив- ижи. по державшийся бодро и ни на минуту не и своей обязанности гостеприимного хо-

нина,

Чншли в длинную залу, где на стенах висели Мр1ины в резных позолоченных рамах.

Л это у грахвов, значит, шереметьевского роду Мн I! так сказать, галдарея портретная! — пояснил Mvivhob, подводя гостей к картинам.— От самого, значит, начала ихнего роду_. Заграничные мастера писали.

Пройдя несколько шагов, он остановился.

А здеся, господа енаралы, прежних государей да государынь лики пресветлые... Петра Первого да его супруги благоверной, Екатерины, опять же Петра Второго. Опять же, Лизаветы Петровны...

Кто-то обратил внимание на пустой простенок, на котором, судя по торчавшему еще костылю, раньше висела какая-то картина.

А тут почему пусто?

Грех такой вышел! — бойко откликнулся Питирим.— Уж я и то сокрушался — страсть! А висел тут, ваши присходительства, иностранного мастера работы портрет его пресветлого царского величества, ныне благополучно то есть царствующего батюшки нашего Петра-свет-Федоровича всея России. Оченно уж похоже было. Ну, прямо, как живой. Иной раз инда жутко смотреть было... А был тот потрет пожалован графу Михаилу Кирилловичу самим батюшкой в знак царской к нему милости. Ну, правду надо сказать, берегли его, тот портрет, царскую милость, как зеницу ока. А рядышком, вот туточка, висел, значит, потретец Пал Петровича, наследничка богоданного. Ну, а как были в наших местах беспорядки, то забрались сюда парни озорные, известно, пьяные да глу-упые... Что с ихнего брата и спрашивать? Чернота! Да с пьяных глаз и порезали на шматки оные портреты... Уэк так-то досадно! Улс так-то жалко! Вот теперь, приехамши сюда, полюбовался бы батюшка на свою персону... То-то ему, батюшке, приятно было бы... Ну, а дуроломы-то и пошматовали картинки. Разе они понимают? Им что?

Минеев чуть улыбнулся себе под нос и потупился. Кто-то хмыкнул. Илья Творогов, только что опустошивший целую бутылку огнистого венгерского, заржал, как степной жеребец, и хлопнул Чугунова по плечу с такой силой, что тот крякнул.

Ох, да и ловкач же ты, Питиримка! Ой, да и хит- |н и I.. ты! Ой, да и дошлый ты, черт лысый! Так парни, ipiiuih, потрет-то царской изничтожили? Хо-хо-хо!

Парни, батюшка князь сиятельный!—с каменным лицом ответил Чугунов.— Такие шалые, такие От (• гыжие... Им что?

Л ты об этом докладал... самому-то?