Птицы разного полета (ЛП)

Лэндбрук, при всем своем престиже, являлся, по сути, довольно маленькой юридической школой, но при этом новости облетали весь университет на удивление быстро. Когда наступил субботний вечер, начали приходить люди, которых Кастиэль в жизни никогда не встречал, но они все равно приветствовали его так, словно были старыми друзьями.

Новак имел много опыта в подобных мероприятиях, чтобы уличить удобный момент и исчезнуть тогда, когда этого никто не заметит: между двумя или тремя часами ночи все люди, планировавшие вместо возвращения домой отключиться пьяными на диване или полу, уже были переданы своим личным водителям. Остальные гости были слишком пьяны, чтобы волноваться о том, заперся Кастиэль в своей комнате до следующего дня, чтобы появиться в коридоре с мешком для мусора и вынести все пустые бутылки.

Но для подобного маневра было чересчур рано, поэтому Новак продолжил улыбаться и пожимать руки, как будто не устал после адской недели.

– Кас! – позвал Эбнер. – Иди сюда и помоги мне!

Дик упал на спину прямо на ступеньках, хохоча как душевнобольной, в то время как несколько человек бросали на него обеспокоенные взгляды. Эбнер тщетно пытался схватить его за руку. Казалось, Дик находил всю эту ситуацию слишком веселой, чтобы как-либо реагировать.

Новак бросился к ним.

– Дик! – позвал он, хватая друга за руку. – Все в порядке?

– Да, мужик, все классно! – Дик усмехнулся. – Я никогда не чувствовал себя так хорошо. Вся комната наполнена любовью. Ты ощущаешь любовь? Я люблю всех!

– Да, все довольно мило, – вздохнул Эбнер, пытаясь его поднять. – Ну же!

– Вы такие хорошие друзья, ребята, – невнятно пробормотал Роман на ухо Кастиэлю, повиснув на его шее. – Я не знаю, что бы делал без вас! Все. Тост за Каса и Эбнера…!

Дик поднял кружку с пивом, но люди перестали обращать на него внимание после того, как его окружили друзья. Эбнер осторожно отобрал у него кружку и поставил обратно на столик, с которого, вероятно, кто-то умудрится ее опрокинуть и разлить все содержимое на пол.

Что ж, они разберутся с этим на следующий день.

– Хорошо, Дик, – подтвердил Кастиэль, обнимая друга. – Я думаю, с тебя хватит эпических тусовок.

– О чем это ты? – Дик рассмеялся ему в лицо этим ужасным пьяным смехом, который Кастиэль слышал вокруг все чаще и чаще. – Ночь только началась! Я… вау…

Кастиэль упустил последнюю реплику, когда тащил Дика через всю комнату прямо к лестнице. Оглушительная музыка мешала понять Романа, впрочем, этим никто не занимался всерьез. Некоторые из гостей все еще пытались бороться со своей координацией в гостиной; многие старались как-то спланировать свои танцевальные шаги, вызывающие у Кастиэля лишь желание спрятать все самое хрупкое и ценное, когда еще имелась такая возможность. На кушетке похрапывали девушки и сильно истощенный разум Кастиэля не находил в этом ничего странного. Потом его осенило, что это слишком странно, поскольку внизу по-прежнему было мало людей.

– Эй, Дик? – Новак слегка встряхнул своего друга, когда они добрались до вершины лестницы. Все-таки в этом месте можно было спокойно поговорить, вне досягаемости музыки. – Где все?

Дик открыл глаза и растерянно огляделся: – Я все пропустил? – спросил он.

– Что пропустил?

– Брэди сказал, что собирается показать нам что-то незабываемое! – объяснил Роман с ухмылкой на лице. – Но еще он попросил не говорить тебе, потому что ты так встревожен, что ничего не поймешь.

Это было более тревожно. Все, что парни скрывали от него относительно собственных планов, обычно сулило беспорядок, который ему же и приходилось расхлебывать позднее. Но он отбросил эту мысль на задворки подсознания, потому что Эбнер терял равновесие под Диком, который продолжал пытаться ущипнуть его за щеки.

Они только подошли к двери комнаты Романа, как пронзительный отчаянный крик эхом разнесся по холлу. За ним последовал хор смеха, столь же бессмысленный и резонирующий, как и смешки Дика. Тень пробежала перед лицом Кастиэля. Все произошло так быстро, что ему показалось, будто он увидел пару темных сосков перед тем, как дверь ванной захлопнулась.

– Ну перестань! – Брэди, почему-то без трусов подошедший к двери, вел за собой шесть или семь парней. – Не будь такой сукой, Руби! Это ведь просто шутка!

– Что здесь происходит? – спросил Кастиэль.

Брэди моргнул, на его лице появилась искаженная улыбка. Он повернулся к группе последователей, которая начала свистеть и вопить нечто вроде: “Кто привел сосунка на праздник”?

– Мы просто развлекались, – ответил Брэди. – Не переживай, Касси.

Кастиэль переживал. Он вырос с легендарным шутником Лэндбрука, поэтому знал, что грань между “развлекаться” и “получать иск за нанесение телесных травм” казалась весьма призрачной. И он не верил, что Брэди, с его налитыми кровью глазами и слегка покачивающимся телом, был в том состоянии, чтобы различать эти самые грани.

– Это была Руби? – спросил Кастиэль, указывая на закрытую дверь.

– Я сказал, не волнуйся…

– Кас, – прервал их Эбнер. – Она плачет.

Кастиэль наклонил голову. Действительно, до его ушей донеслись громкие рыдания.