Птица-пересмешник

Суматоха была полная. Лужайки для гольфа и для игры в кегли, за которыми ухаживало, как за малыми детьми, не одно поколение англичан, стали похожи на вспаханное поле — так катались по ним мятежные зенкалийцы и добропорядочные англичане. Мачете и бильярдные кии, дубинки и крокетные молотки, копья и бутылки нанесли непоправимый ущерб ухоженному газону. В этот момент самый активный и зловредный участник свалки из племени гинка решил стяжать себе лавры Герострата. Вспышка — и пламя охватило симпатичное белое дощатое здание с широкими верандами, и вскоре Английский клуб полыхал как свеча. Погибли и чучела звериных голов, и многолетнее собрание подшивок «Панч», и пожелтевшие групповые фотографии старейших членов клуба, и картотека действительных членов, не менее сложная и интригующая, чем родословное дерево королевской семьи какой-нибудь из малых европейских монархий. К тому времени когда подоспели лоумширский контингент, полиция и пожарная бригада, от здания осталась только горстка тлеющих углей. Территория же клуба выглядела так, будто по лужайкам и клумбам прогулялось стадо бегемотов. Каждой из двух имеющихся на Зенкали карет «скорой помощи» пришлось сделать по десять рейсов, чтобы перевезти в госпиталь всех участников побоища. А так как здешний госпиталь явно не был рассчитан на последствия подобных событий, пришлось демонтировать один из шатров, предназначенных для праздничных торжеств, и перенести его в госпитальный сад для приема пострадавших.

Давно не видывала такого наплыва «постояльцев» и местная тюрьма, так что всех, кто проявил более мелкие правонарушения во время событий, пришлось отпустить по домам, взяв с них торжественную клятву, что, когда надо будет, сами явятся для отсидки.

И гинкасы, и фангуасы расценили налет на Английский клуб как свою крупнейшую победу. По мнению же англичан, героическая оборона клуба настолько измотала силы противника, что ее можно было рассматривать как тактическую победу, превосходящую по значению Дюнкеркскую операцию.

Между тем возник еще один источник возмущения. Военный контингент, уже высадившийся на Зенкали, получил подкрепление: в дзамандзарский порт вошел фрегат Ее Величества «Конрад», длительное время несший службу на море без захода в порты. Вполне естественно, первое, куда нацелился экипаж, было заведение Мамаши Кэри. Представьте же себе тревогу и разочарование бравых моряков, когда они от миротворческих сил на острове узнали, что Кармен призвала своих юных леди ко всеобщей забастовке в знак протеста против планов затопления места обитания пересмешников.

— Пусть говорят что хотят, мои дорогие, — доверительно сказала Кармен Питеру и Одри. — Я обожаю зверей и птиц и не потерплю жестокости, ни за какие коврижки. Когда я думаю о том, что этим бедным созданиям грозит затопление, у меня сердце кровью обливается. Пусть и у моих курочек сердце кровью обливается! Я заявляю: «Девушки! Никаких услуг джентльменам, пока проблема не будет разрешена и угроза для этих бедных созданий не будет ликвидирована».

Гнев и возмущение бравых вояк были настолько сильны, что они готовы были собственными руками передушить этих самых пересмешников, если бы знали, где их найти и как распознать.

Тем временем капитан Паппас пришел из Джакарты с очередным пополнением для заведения Мамаши Кэри в количестве шести штук. Кроме них, на его посудине прибыла группа разношерстных журналистов и телевизионщиков. Вся группа выглядела настолько изможденной, что стало ясно: новые кадры Мамаши Кэри времени в пути даром не теряли. Впрочем, их ждал отдых: Кармен немедленно ввела их в курс происходящих событий и девушек не пришлось долго уговаривать присоединиться к стачке.