Птица-пересмешник

— В каждом эдеме найдется свой змей. Я не скажу, что на этом острове все святые, но все милые, все немножко не от мира сего — словом, все как дети. Затевать здесь строительство аэродрома — все равно что положить коробку с петардами, фейерверками и спичками в придачу в детскую комнату. По-моему, Ганнибал прав. Понимает, старый дьявол, что к чему. Впрочем, давай позабудем на время об этом дурацком аэродроме. Поехали кататься!

Они ехали по радующей глаз местности, а поскольку в Дзамандзаре в этот день была большая ярмарка, дорога была запружена местными жителями, везшими на продажу всякую всячину и гнавшими скот. Мимо ковыляли почтенного возраста толстушки, завернутые в блестящий батик, с огромными корзинами манго, кокосовых орехов, ямса, ананасов и папайи, так ровно стоявшими у них на головах, будто они были приварены намертво. Молодые люди, несли длинные кипы золотистого сахарного тростника или жерди с привязанными к ним рядком за ноги цыплятами, похожими на некие странные фрукты с перьями. Деревянные повозки, запряженные горбатыми длиннорогими зебу, тащились с невообразимым грохотом и скрипом, поднимая облака розовой пыли. Еще бы им не греметь и не скрипеть, ведь их так тяжко нагрузили! Тут и корзины с фруктами, и сладкий картофель, и связки сахарного тростника, и мешки сахара и риса, и глиняные горшки. Седовласые старцы-пастухи, завернутые в алые одеяла, подгоняли палками стада коров и коз, а быстроногие мальцы, вооруженные палками, и резвые голосистые псы не давали животным свернуть с дороги. Все вокруг кричали, рассказывали какие-то байки, смеялись и шутили. Многие пели веселые песни, а если руки у них не были заняты, играли на тонких дудочках из бамбука, бренчали на двенадцатиструнных валиха[21] или били в небольшие пузатые барабанчики. Толстушки обменивались пошлыми остротами и хохотали так, что все жировые складки у них ходили ходуном. Стройные девушки ступали грациозно, словно газели, будто не замечая тяжелой поклажи у себя на голове; щебеча, словно попугайчики, они делились со своими спутниками свежими новостями и переглядывались между собою, блестя черными, похожими на тутовые ягоды глазами. Вереница красок, мелодичная музыка голосов и нехитрых инструментов плыли по красной дороге в облаке розовой пыли— по направлению к Дзамандзару. 

— В столице — большая ежемесячная ярмарка, — объяснила Одри,  ловко управляя машиной одной рукой и приветственно помахивая другой. Все махали руками, все улыбались, все кричали: «Доброе утро, мисси Одли! Доброго пути, мисси Одли! Вы будете сегодня на ярмарке, мисси Одли? Счастливого пути!»

— Это единственное на острове место, где торгуют? — спросил Питер, наблюдая за людским потоком, текущим мимо машины.

— Нет, конечно. В каждой деревне есть рынки, открытые ежедневно, есть небольшой ежедневный рынок  в Дзамандзаре, — ответила девушка, — но только на такой вот ярмарке, которая бывает раз в месяц, можно купить все, что душе угодно — от коровы до мешка арахиса и от медной кровати до приворотного зелья.

— Я обратил внимание, какие они все чистые, опрятные, сытые и вообще довольные жизнью! Я бы даже сказал, они лоснятся, как конские каштаны, — заметил Питер.

Им преградило путь стадо коров и коз. Одри стала беспрерывно подавать звуковые сигналы. — Ничего себе сравнение, — сказала она. — Да, они в большинстве своем не жалуются, почти у каждого есть небольшая ферма или какой-нибудь бизнес. Конечно, они не богачи, но и не бедствуют, особенно если сравнить с другими подобными островами. Но все держится на дереве амела, благодаря которому и не знает горестей наша экономика. А вдруг его не станет — что тогда? Мы слишком далеки от остального мира, чтобы к нам проявили хоть какой-нибудь интерес. Это хорошо, когда ни от кого не зависишь, но если вдруг нам потребуется помощь, мир может этого не заметить.

Тут в буром потоке коров и коз неожиданно образовался разрыв, и Одри мигом направила туда машину. Вскоре стадо осталось позади. У путников в горле першило от пыли, в носу стоял резкий запах козлов и сладковатый — коровьего помета. Одри свернула с главной дороги на проселок; по нему тоже брели на рынок люди, но их было куда меньше и появилась возможность прибавить газу. Руки Одри небрежно лежали на рулевом колесе, она быстро вела машину, ловко владея им. На ней была голубая клетчатая рубашка, джинсы и сандалии, а волосы вольно развевались по ветру. Питер смотрел на ее чарующий профиль и думал о ней.