Птица-пересмешник

Дорога все петляла и петляла вокруг Дзамандзара и наконец устремилась на мыс, возвышавшийся над заливом Пересмешников. Рикши подкатили к воротам из кованого железа с гербом Зенкали — дельфин, птица-пересмешник и посередине — дерево амела. По обе стороны ворот в сторожевых будках должны были неотлучно находиться,охраняя  въезд в королевскую резиденцию, два высоченных солдата-зенкалийца, с ружьями, одетые в желтые, расшитые золотом куртки и черные брюки, в больших белых тропических шлемах, из которых торчали, грациозно изгибаясь, страусовые перья

Однако весь должный эффект был несколько омрачен тем фактом, что один часовой сидел на корточках и бросал кости, в то время как другой задумчиво наблюдал за результатами, ковыряя в носу. Их ружья вообще  были спрятаны в сторожевых будках. Но как только рикши показались из-за угла, часовые тут же бросились за ними, и когда повозки подкатили к воротам, оба уже, как положено, с ружьями на плече старательно маршировали на месте.

— Мы приехали к Кинги, — объяснил Ганнибал. — Открывайте ворота, парни!

Часовые отворили ворота, и рикши понеслись по петляющей дорожке, обсаженной огромными деревьями манго[16] и баньяна. А вот и дворец: большое невысокое здание, сооруженное из массивных коралловых блоков, выкрашенных в бледно-розовый цвет, похожее на замечательный, хотя и несколько странный торт, выпеченный лучшим кондитером. Наконец возницы остановились, тяжело дыша и лоснясь от пота. Открылись парадные двери, и показался мажордом, одетый в алый мундир и с феской на голове. За ним следовали трое слуг рангом пониже, одетых в белую униформу.

— С добрым утром, мистер Ганнибал, — сказал мажордом, улыбаясь от уха до уха. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, Малапи, — ответил Ганнибал, вылезая из повозки. — Будь умницей, отведи этих чертовых собак на кухню, ладно? Да смотри, не давай им слишком много есть, а то еще, чего доброго, изгадят мне все ковры! А где Кинги? Я привез представить ему нового масса — мистера Флокса.

— Проходите, масса, проходите, — сказал Малапи, кланяясь Питеру. — Кинги в саду,мистер Ганнибал. Сюда, пожалуйста.

Он повел их быстрым шагом в большой сумрачный зал, полный странных запыленных портретов, а оттуда — в залитый солнцем сад, расположившийся в квадратном внутреннем дворе, образованном стенами здания. Лужайки здесь были точно бархат, а два-три десятка крохотных фонтанчиков плели туманные кружева из капель в недвижном воздухе, напоенном ароматом сотен различных цветов, переполнявших многочисленные клумбы. 

На траве кормилась целая стая голубей — они были похожи на белое конфетти, рассыпанное по зеленому бархату. В углу распустили хвосты два павлина, в восторге любуясь собою. В центре сада высилась небольшая беседка в виде пагоды: на колоннах, сложенных из коралловых блоков, покоились массивные поперечные деревянные балки. На верхушке разрослась красная бугенвиллея, дрожавшая и искрившаяся от мириад бабочек, мотыльков, жуков, пчел и прочих насекомых. В тени, которую давало это ползучее растение, был подвешен гамак, способный с комфортом приютить четырех человек среднего роста и нормальной комплекции. Но предназначен он был для единственной персоны — короля Тамалавалы Умбера Третьего.

Ростом монарх был около двух метров, вес его превышал сто двадцать килограммов. — Этакий шоколадного цвета конь-тяжеловес. Его большое мягкое лицо с широкими, но не мясистыми губами и прямым носом было ближе к полинезийскому, нежели к африканскому типу. Зрачки были размером с грецкий орех, а благодаря ярким белкам казались еще огромнее. На нем был длинный струящийся белый халат с кружевными оборками вокруг шеи и запястий, украшенный вставкой английской вышивки, как у ночного халата викторианской эпохи.

На голове — алая тюбетейка, расшитая золотыми цветами, на ногах — простые красные кожаные сандалии. Золотой браслет на запястье и золотой перстень с сапфиром величиной с порядочный кусок колотого сахара — вот все, что он носил из украшений. Владыка возлежал на спине, свесив ногу из гамака, и, нацепив на кончик носа очки в роговой оправе, читал «Таймс». Все вокруг было завалено газетами на разных языках. На журнальном столике, стоявшем подле гамака, покоились атлас, пять словарей, ножницы, ручки и большой альбом для вырезок.

— Привет, Кинги! — бесцеремонно крикнул Ганнибал, когда он и Питер добирались по мягким бархатным лужайкам до беседки, увенчанной бугенвиллеей. — Привет! Ну как вы?

Кинги отложил газету и сдвинул роговые очки на лоб. Его лицо озарилось искрометной приветственной улыбкой, и владыка спрыгнул с гамака прямо на груду газет.

— Ганнибал, ах ты проказник, почему опоздал? Я думал, ты совсем не приедешь, — сказал он глубоким насыщенным голосом. Он нежно взял руку Ганнибала своими могучими ручищами и легонько потряс ее.

— Простите, но мы задержались в пути, — извинился Ганнибал. — Это все господин Флокс виноват… Он всю дорогу забавлял меня рассказами о своих донжуанских похождениях.

Кинги обратил свою ослепительную улыбку к ошарашенному Питеру.