— Ч-что? — запинаясь, проговорила Пия. — Но она даже не раскрыла рта, ваше величество…
Тирас смерил меня хмурым взглядом, будто подозревал в недостаточном усердии, но я выдержала его не дрогнув.
— Можешь идти, — сказал он служанке, и ту будто ветром сдуло.
Я поморщилась. Нечего и сомневаться, через полчаса вся крепость будет наслышана о «леди Ларк» и странном требовании короля.
— В чем дело, Тирас? — спросил Кель, становясь рядом с другом и скрестив руки на груди.
Я ему не нравилась. Слова здесь были не нужны — до меня и без того докатывались волны его неприязни.
— Спроси ее, Кель. О чем-то, чего ты не знаешь. Что может сказать только она.
Меня мучили серьезные сомнения по поводу этого эксперимента. По правде говоря, когда Пия ничего не услышала, я испытала облегчение. Обратив на Тираса умоляющий взгляд, я мысленно произнесла:
— Ему можно доверять, — просто ответил Тирас, не вступая в спор.
Глаза Тираса расширились от негодования.
— Ему можно доверять, — повторил он упрямо.
— Тирас! — прошипел Кель.
Брови советника низко сошлись над голубыми глазами, рука легла на эфес меча, готовая извлечь его из ножен. Король смотрел на меня, говорил со мной — а я, казалось, безмолвствовала.
— Я ее слышу, Кель, — объяснил Тирас. — Она не может говорить вслух, но может мысленно.
— Что? — опешил советник. Похоже, его меньше удивило бы заявление, что я по ночам превращаюсь в настоящего жаворонка и откладываю яйца в подушку.
— Задай ей вопрос, — не сдавался Тирас.
Я чувствовала себя диковинной зверюшкой, но продолжала неотрывно смотреть на Келя. Тот, в свою очередь, буравил меня таким взглядом, будто я превратила мозги его любимого короля в омлет. Он медленно вытащил меч, и Тирас вздохнул.
— Кель, — предостерег он.
— Хорошо, я задам нашему маленькому жаворонку вопрос, — прошипел воин. — Скажи-ка мне, птичка, если я сброшу тебя с обрыва, ты взлетишь или упадешь? И подумай как следует, потому что я с радостью проверю это на практике.
Я сжала зубы с такой силой, что заныла челюсть. Когда я заговорила, мои слова больше напоминали осколки битого стекла. При желании ими можно было бы резать живую изгородь.
Несколько ударов сердца в саду стояла оглушительная тишина. Затем Тирас начал хохотать, а Келя перекосило от плохо сдерживаемой ненависти.
— Надо понимать,
Кель молниеносно приставил меч к моему горлу.
— Так ты Одаренная? — прошипел он.
— Кель! — Смех Тираса резко оборвался.
Я услышала, что он тоже вытащил меч, но не осмелилась отвести взгляд от разъяренного советника. Его тело источало единственное слово.
— Значит, ты пошла в свою шлюху мать? — прошептал Кель, не отрывая от меня глаз.
— Рассказчицей, — с отвращением выплюнул он, подтверждая, что отлично меня слышит.
Кончик клинка болезненно кольнул кожу. Я проглотила крик. В затуманенном ужасом сознании всплыли мамины слова — последние, которые она успела произнести перед смертью.
Я не сумела как следует скрыть свои слова. Не сумела промолчать. И теперь умру.
Глава 5
КАПЛЯ КРОВИ СОРВАЛАСЬ с шеи и скатилась в корсет. За ней вторая.
— А меня ты тоже убьешь? — прошипел Тирас.
Вопрос меня удивил. Прямо сейчас его жизни ничто не угрожало. Кель с трудом сглотнул. На его лице был написан ужас и замешательство. Он, очевидно, боялся меня и боялся за Тираса.
— Я бы отдал за тебя жизнь, — ответил он наконец, и над ним вспорхнуло слово
У меня не было причин сомневаться в его словах. Он спасет своего короля любой ценой — даже если для этого придется прикончить меня на месте.
— Ты не убьешь ее, Кель. Опусти меч.
— Но закон… — возразил тот.
— Ты был готов нарушить закон, когда думал, что она сможет меня исцелить, — перебил Тирас.
— Ты же сказал, что она не смогла!
— Она и не смогла. По крайней мере, не так, как мы надеялись.
Я истекала кровью, а они болтали, как ни в чем не бывало, — хотя не до конца понимала их разговор.