Пташка Мэй и страна Навсегда

Накануне вечером, едва лапки Пессимиста коснулись земли после долгого падения с небес, в поселении подняли тревогу. Все без исключения жители Нового Египта бросились в пустыню, размахивая сетями и сотрясая низкорослые кусты в надежде поймать беглого кота.

Несколько часов спустя, когда почти все преследователи наконец поплелись домой отдыхать, Пессимист выполз из камышовых зарослей, росших на берегу широкого зеленого потока, и огляделся. Его уши повернулись в сторону пирамид, прислушиваясь к любому подозрительному шороху.

Все было тихо.

Кот осторожно подполз к берегу и обнаружил там несколько плетеных корзин. Очевидно, их сплели египтяне, сидевшие неподалеку.

Пессимист понюхал корзины, тронул зеленую жижу лапкой и брезгливо стряхнул капли. Его носик сморщился. Пахло все это просто отвратительно.

Кот сделал шаг назад и посмотрел, куда течет река. Она уползала к горизонту, где высились далекие и величественные башни города. Того самого, который Пессимист видел из окна пирамиды. Город по-прежнему ему не нравился. При взгляде на него у кота в сердце ворочалось какое-то неприятное чувство.

Пессимист поглядел на корзины, подумал немного и толкнул одну из них носом. Корзина упала в реку, и он провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду.

Кот снова посмотрел на город.

— Миэй? — спросил он.

В кустах послышался шум.

Пессимист не стал думать дважды. Он поставил передние лапки в другую корзину, а задними оттолкнулся от берега и запрыгнул внутрь как раз в тот миг, когда корзина шлепнулась в воду.

Плетеный кораблик закачался, но не потонул. Над его бортом виднелся только хвост, уплывающий вниз по реке, прямиком к Призрачному городу.

Глава двадцать пятая Беатрис и Фабио

Мэй стояла на обветшалом балконе номера 9440, смотрела на улицу и слушала городской шум. Духи внизу казались игрушечными фигурками. Из комнаты летел храп Тыквера.

Кроватей в номере было две. К несказанной радости призрака, обе прогнили и заплесневели. Середины их пыльных матрасов проваливались. Девочка и Тыквер вбежали в комнату, обнимая друг друга и весело хохоча. Мэй рассказала, что она видела около Вечного Здания, а Тыквер поведал, как ускользнул от горгулий, нырнув под тележку продавца сувениров. Друзья попрыгали на кроватях, сыграли в карты колодой, которую нашли в ящике комода, и Мэй позволила Тыкверу смухлевать. Затем призрак показал ей свои покупки.

Он подарил девочке медальон, который прикупил в модном магазинчике неподалеку от Сточного квартала. Медальончик был сделан в форме гроба. Он распадался на две половинки, по одной на каждого. Если соединить половинки вместе, слова, выгравированные на них, складывались в надпись: «ТЫКВЕР И МЭЙ, ДРУЗЬЯ НАВЕК». На улицах еще три раза кряду начинали завывать сирены.

— Думаешь, это из-за нас? — спросила Мэй, глядя через раздвижную стеклянную дверь на далекую стаю горгулий, которые кружили на окраине города.

Тыквер пожал плечами, зевнул и улегся в постель.

Мэй вертела в пальцах свою половинку гроба и улыбалась. Она была так рада, что с Тыквером все хорошо. Однако вскоре ее улыбка померкла. На сердце у девочки стало так тяжело, словно оно превратилось в мешок с бобами.

Тыквер спасся, но едва избежал расправы. Джон Бом-Кливер погиб, а Люциус пропал где-то далеко в глубинах, под Мертвым морем. Беда настигала каждого, кто ей помогал. Слова Утешительницы никак не выходили у нее из головы. Мэй окружала опасность, и девочка знала: пока Тыквер с ней, опасность грозит и ему.

Духи на улице летели по своим делам, и Мэй тоже захотелось куда-нибудь пойти. У каждого из них был свой дом. Девочка вздохнула и вернулась в комнату. Достав из рюкзака одеяло, она накинула его поверх савана.

Мэй снова очутилась в своей кроватке. Дома, в усадьбе Седые Мхи. На потолке чернела та самая щель, на которую она любила смотреть, когда мечтала.

Девочка села и поглядела на полку с камешками кварца, взяла один и покатала его в руках. Сердце заныло в тоске. Ее взгляд пробежал по книгам на письменном столе и овеществлятору, который валялся на полу. Девочка повернулась к двери.

— Киса! — громко позвала она, зная, что бесполезно, и все равно надеясь. Подождав несколько секунд, Мэй в отчаянии упала на постель. И сняла одеяло.

Девочка посмотрела на вышивку. Больше не замерзай.Теперь она понимала эти слова совсем по-другому. Помни, и твое сердце согреют воспоминания. Вот только сейчас они причиняли одну лишь боль.

Тыквер по-прежнему храпел.

Мэй запихнула одеяло в рюкзак, закинула его на плечи и, раздумывая, посмотрела на призрака.

Потом опять вытащила одеяло и накрыла им Тыквера. Ей стало интересно — какое место привидится ему? Какие воспоминания согреют его сердце?

— Прощай, — ласково прошептала Мэй и погладила его по макушке.

Она на цыпочках вышла из комнаты и тихо прикрыла за собой дверь.

* * *