Пташка Мэй и страна Навсегда

— Давай-давай, цыпа!

— Можно подумать, от тебя много толку, тараканья башка, — съежившись, пробормотал Тыквер.

— Ах ты… — Джон поднял из воды весла и подался вперед.

— Ну так что же с этими гулями? — встряла между ними девочка. — Может, хотя бы скажем…

Джон сел обратно и тоже ее перебил:

— У татей каждый сам за себя.

Очевидно, что для него разговор был окончен.

Через минуту-другую Тыквер снова улегся и захрапел. Мэй тоже легла, заслонив собой призрака, и стала смотреть на небо. Время от времени она украдкой поглядывала на Джона. Он был им нужен. Хотел того же, что и они. И все-таки у нее мелькнула мысль: не лучше ли было самим попытать удачи?

Она так задумалась, что даже не заметила, как они повернули к берегу. Лодка дрогнула, и девочка вдруг услышала шорох песка по днищу.

Они причалили в тени скалы, нависшей над водой. Лучшего укрытия и придумать было нельзя. Джон потянулся, и под истлевшей рубахой показались его костлявые ребра.

— Костерок надо развести.

Мэй поела, и все трое уселись вокруг костра. Джон разжег его с помощью звездной пыли, которую носил у себя в камзоле, в мешочке. Скрестив ноги, они сидели и смотрели на пламя.

— А знаешь, цыпа, — сказал Бом-Кливер, — с вершины этого холма Призрачный город как на ладони видно. Тут всего ничего идти. Давай махнем?

— Неужели мы так близко?

— Ага.

— Тогда идем!

Мэй встала, отряхнулась и пошла за Джоном. Он вывел ее из-под нависшей скалы и зашагал вверх по узкой, каменистой тропке. Девочке даже не верилось, что это она, Мэй Берд, идет в сумерках следом за старым пиратом! Вот бы Пессимист ее увидел! А может, они и в самом деле скоро встретятся? От этой мысли сил у Мэй сразу прибавилось.

Джон протянул ей руку и помог преодолеть последние шаги до вершины. Мэй встала рядом и повернулась туда, куда смотрел он.

— Вот он. Самый прекрасный город обоих миров, хотя, признаться, другого мира я уже давненько не видел.

Они стояли на краю огромной пустынной равнины, а вдали, на горизонте, сиял, уходя шпилями в небо, Призрачный город.

— Ох! Он дальше, чем я думала, — пожаловалась Мэй.

— Не так далеко, как тебе кажется, — вздохнул Джон. — Иногда мне так хочется покончить с такой жизнью. — Он снова вздохнул. — Зажить как все нормальные духи. Завести могилу в пригороде, летать на работу в земные дома, ездить по праздникам в «Бездну скорби». Но увы, другим я уже не стану.

Он повернулся к Мэй.

— Повезло тебе. Если бы я остался живым, как ты, тогда… Я бы изменился, клянусь! Стал бы другим человеком. Бросил бы темные делишки! Женился бы. Если бы я не погиб…

— А как вы погибли? — робко спросила Мэй. Ей было до смерти любопытно.

Джон посмотрел на девочку. Привычный огонек в его глазах погас.

— Если хочешь, сядем. Я тебе расскажу.

Они устроились на камне.

— В Англии я водил делишки с ворами, вступил в шайку. Занимались, чем нам и положено: крали, грабили корабли и все такое прочее. Однажды я пошел на дело один: забрался к приходскому священнику. Чашу причастия хотел стащить. Тут меня и сцапали. Оказалось, городская стража разнюхала, что наша банда ошивается где-то поблизости. Вот они и устроили засаду. Ну, других-то не нашли, потому что мы прятались в надежном местечке. Эти псы и так и этак бились, не могли их отыскать. Тогда они предложили мне: если скажу, где мои дружки, отпустят на все четыре стороны.

Джон пожал плечами.

— Ну, я все и выложил. Отпустили меня. Только с условием, что своим не скажу ни слова. Дружки, понятно, стали меня расспрашивать. Они-то слышали, что меня схватили. Но я им сказал, что это все досужие сплетни. Я знал, что облава нагрянет после заката, поэтому вечерком отправился в харчевню. Заказал себе жаркое из баранины, да и выбросил все из головы. Думал только, где мне найти новую банду. И тут — на тебе! Оказалось, мои дружки всех перехитрили. Как я узнал? Да они сами за мной пришли. Завалились в таверну, схватили меня за шиворот и сунули в мешок. Отвезли в пещеру, засадили в бочку и подвесили под сводом. Я целых семь дней там сидел, ну а потом и конец пришел.

Мэй ошеломленно молчала.

— Страшная участь, правда?

— Да, — выдохнула девочка.

— Представляешь, мои же собственные товарищи — и так со мной обошлись!

— Но… вы же их предали.

— Что верно, то верно. Но их-то зло от этого добрее не стало, — настаивал Джон, скрестив на груди тощие руки.

— Нет, не стало.

Его потрескавшиеся, сухие губы изогнулись в горькой усмешке.

— Ты их защищаешь.

— Вовсе нет. Но разве вам не стыдно, что вы их предали?

— Конечно, стыдно, цыпа. Но теперь-то я — другой человек. Хорошей татью стараюсь быть. Все силы прилагаю. Только это мне и осталось.

Мэй удивленно посмотрела на него.

— Но… духи ведь не меняются…

Джон кашлянул.

— Как же, они тебе расскажут. — Он обиженно отодвинулся от Мэй. — А ты что, ни разу в жизни друзей не предавала?

Мэй задумалась.

— У меня нет друзей.

— Ну и стыдоба!

— Зато у меня есть кот.

— Кот — не человек.

— Да, но он мой друг. — Мэй вспомнила ночь у озера и понурилась. Она никогда не замечала, каким хорошим другом был Пессимист. Самым преданным, единственнымдругом. — И я его предала.