Псы войны

Программа новостей: ребенок бросается в сторону огромного пса, раскинув руки. Пес останавливается, подбирает девочку лапищами размером с ее тельце и поднимает высоко в воздух. Он лишь хочет узнать, кому вернуть имущество. Полиция приходит в исступление.

Рекс не видит в толпе моего юнита, это всего лишь один из многих людей. Рекс с секретаршей садятся в лодку и плывут по Ист-Ривер туда, где поджидает своего дорогостоящего и эффектного телохранителя Руис Блендт. До войны он купил собственного, но сейчас владение биоформами проблематично. В конгрессе до сих пор идут дебаты по этому поводу. Многие корпорации называют правительство социалистами за то, что у них отняли живое и мыслящее имущество.

Скоро увидимся, Рекс.

29. Рекс

Мне сказали, что через два часа я должен сделать перерыв в работе. Сказали, у меня назначена встреча. Что будет, если об этом узнает Руис Блендт? Не могу даже представить, как все это организовали. Наниматель со мной не говорит, это делает секретарша. Я не обижаюсь. Он и с людьми обращается так же.

До тех координат, которые дала мне Патока, нужно пройти две улицы. Я не забыл взять с собой документы. Сто девять раз меня фотографируют люди, вытаращив глаза. Семь раз останавливают нервные вооруженные полицейские. Некоторые вытаскивают оружие. Один тычет мне стволом в лицо. Головная система и инстинкт говорят мне: враг. Но я их усмиряю, хотя чую по запаху, что это наполовину правда. Меня не хотят здесь видеть.

Каждый раз, когда я предъявляю полиции документы, собирается толпа с камерами, телефонами, очками и имплантами. Многим просто любопытно, многие боятся, но ведут себя так, будто я стою перед вооруженными полицейскими, закованный в кандалы.

Если бы я был Плохим Псом, вы бы меня не остановили. А не значит ли это, что они правы, обращаясь со мной, как с врагом? Что мешает мне их покалечить, кроме моих собственных представлений о хорошем и плохом? А ведь им нельзя доверять. А еще мне мешает осознание последствий подобных действий. Я пострадаю. Другие биоформы тоже пострадают. Вероятно, все биоформы пострадают. Потому что таков новый мир. Нам позволили здесь жить. Мы получили только позволение остаться.

Как говорила Патока, людей много, а нас мало. Не имеет значения, что мы сильнее.

То место, куда я иду, называется Корнелл-Тех[7]. Оно тоже на острове. Не знаю, что привело сюда Патоку, но здесь много ученых. Может, она сидит тут в клетке. Может, мне придется ее освобождать. Тогда я стану Плохим Псом, но все равно это сделаю.

Меня ждут. Раньше, когда я дрался, это означало плохое. Теперь, среди людей, это хорошо. Молодой человек ведет меня в здание. Дверь достаточно большая, чтобы мне не пришлось пригибаться. Внутри все чистое и новое и пахнет химикатами.

Там стоит Патока.

Она в длинной черной одежде почти до пола. На шее у нее красный шарф. А спереди приколот красный цветок, только это не настоящий цветок. На фальшивом цветке – фальшивая металлическая пчела. Патока стоит совсем как человек – не так, как обычно, а вокруг нее суетятся люди, вне досягаемости когтей. Но дистанция все равно недостаточная. Люди к ней явно привыкли.

– Рекс, – говорит она. – Сюда.

Как будто я мог не заметить ее в толпе. Она по-прежнему медведь и достает макушкой до потолка.

Я шагаю к ней на двух ногах, и люди в здании не так боятся меня, как люди снаружи. Им любопытно, они рассматривают меня, но привыкли к биоформам.

– Спасибо, что пришел, Рекс.

Я снова восхищаюсь голосом Патоки. Тот, который она дала мне, очень приятный. Но ее голос лучше, по крайней мере то, как она им владеет.

На ее носу маленькие очки в металлической оправе. Линзы слишком близко поставлены для ее глаз.

Мой канал: «Не понимаю. Что ты здесь делаешь?»

Канал Патоки: «Давай найдем более удобное место, Рекс, и я объясню».

И пока она мгновенно передает сообщение, вежливый голос Патоки говорит:

– Почему бы нам не пройти в мой кабинет?

Кабинет Патоки рядом с главным входом, наверное потому, что ей сложно протиснуться во многих местах здания, а для лифта она слишком тяжелая. Я вижу, что некоторые коридоры расширили и укрепили – те, что ведут из ее берлоги в места, где она встречается с людьми.

Я спрашиваю ее: «Это твоя клетка?»

Канал Патоки: «Моя клетка из слоновой кости. Здесь я могу расслабиться».

Я ее не понимаю. Думаю, она устраивает спектакль для себя самой, не для меня.

Ее кабинет большой, и моя база данных подсказывает, что раньше здесь было две комнаты, пока не снесли перегородку. Табличка на двери гласит: «Доктор Медичи». Думаю, это шутка Патоки. Внутри стоит стол и крепкая скамья. На стенах картины – такие же выбранные наугад человеческие рисунки, как в отеле Руиса Блендта. На окнах жалюзи, Патока опускает их сигналом головной системы, и теперь мы отрезаны от всего мира.

Патока с глубоким вздохом опускается на пол, не на скамейку. Она задирает когтями платье и почесывается – снова становится медведем, перестает притворяться человеком.

Канал Патоки: «Можешь себе представить, как у меня ноет спина – постоянно приходится стоять».

Мой канал: «А зачем?»