Псы Вавилона

— Да он живой!!! — заорал дед Харин. Валитов ударил по колу еще несколько раз. Тот прошел насквозь и воткнулся в землю. Мальчик открыл глаза, которые оказались красными, как у кролика. Он обвел присутствующих совершенно осмысленным злобным взглядом, поднял левую руку, словно собираясь погрозить, но тут же бессильно уронил ее на землю. Вместо проклятия изо рта раздалось злобное кипение. Он вновь затрепыхался на колу, словно проткнутая летучая мышь. Дед Харин и Федоров одновременно в ужасе перекрестились и отпрянули от тела.

Изо рта нежити хлынул поток густой черной крови. Шипение перешло в жуткий хрип. Руки и ноги с неистовой силой забили по земле. Валитов поднял топор и, размахнувшись, опустил лезвие на шею. Голова отскочила и свалилась в могилу. Тело еще некоторое время корчилось в конвульсиях, но скоро затихло.

— Все, — сказал Валитов. — Он больше не убыр. Положить надо в гроб.

Остальные с вытаращенными глазами взирали на происходящее. Они словно окаменели и никак не прореагировали на слова старого татарина

— Положить, говорю, назад нужно, — повторил тот. — Хасан, бери за руки, я за ноги...

Парень вздрогнул и посмотрел на деда. В глазах его читался страх, однако он не осмелился прекословить. Опасливо подойдя к обезглавленному телу, он взял его за кисти. Ладонь левой руки сжалась, и Хасан, воскликнув: «Ай!», — отпрянул в сторону.

— Не бойся, сынок, он уже не страшен. Берись...

Валитов первый подал пример, взяв труп за руки, а Хасан подхватил ноги, и они швырнули тело в могилу. Глухой звук падения как будто вернул остальных присутствующих к жизни. Оба старика тяжело вздохнули и с огромным почтением посмотрели на Валитова.

— Что дальше делать? — спросил дед Харин.

— Бросьте верх туда.

Крышка гроба полетела вслед за телом.

— Закапывайте.

— А он не встанет? — дрожащим голосом спросил Федоров.

— Уже нет. Больше не должен.

Несмотря на то, что осталась всего одна лопата, могилу завалили в считанные минуты. Присутствующие буквально вырывали инструмент из рук друг друга, стараясь поскорее завершить столь жуткое дело. Время от времени Федоров вытирал пот со лба и со страхом заглядывал в полузасыпанную могилу, словно ожидая вновь узреть зловещую фигуру.

— Теперь помолиться нужно, — сообщил Валитов, увидев, что работа закончена. — Мы своему богу, вы своему... — Он расстелил сюртук, встал на колени, а рядом опустился Хасан. Дед Харин стал сбивчиво читать «Отче наш», ему вторил Федоров. Потом все молча двинулись в обратный путь.

Пережитое не прошло бесследно. Казалось, тяжкий груз навалился на плечи людей, только что переживших непередаваемый ужас. Даже жизнерадостный Хасан посерел лицом. Он тихо, глядя себе под ноги, плелся позади стариков.

— Никогда не поверил бы, если б сам не убедился, — нарушил тягостное молчание Федоров. — Как теперь спать... да какой спать, как жить? И дальше-то что будет?

— Нужно довести дело до конца, — спокойно ответил Валитов. — Мальчишка к свои ходил... Они теперь тоже...

— И их так-то? — ужаснулся дед Харин, всплеснув руками. Он даже остановился.

— А как иначе?

— В милицию нужно сообщить... или врачам. Ладно, этот мертвый, а те-то ведь живые! Уголовное дело!

— А я разве не об этом же толковал? — впервые поддержал деда Харина Федоров. — Ведь самоуправство! По головке не погладят. Не хотелось бы...

— Точно евоные папка и мамка... эта... убыры? — спросил дед Харин. — А братишка с сестренкой?.. Их что, тоже колами, что ли?

— Идите милиция, — равнодушно отозвался Валитов. — О чем говорит будете?

— Да-а, — протянул Федоров. — Об этом, конечно, не расскажешь. Какой же выход?

— Выход два. Один: сиди жди, пока убыр к тебе в гости придет, другой...

— Про другой тоже понятно, — перебил его дед Харин. — В любом случае не сносить нам головы.

Странное дело: по мере приближения к поселку четверка борцов с вампирами стала обрастать народом. Сначала к ней присоединились несколько ребят — подростков в возрасте Хасана, потом кучка женщин, во все глаза таращившихся на стариков. В поселок вошла уже довольно приличная группа. Казалось, все уже знали о случившемся. Старики молча шли впереди, а следом за ними взбудораженная, жестикулирующая толпа, на ходу обраставшая новыми людьми. К старикам подойти с вопросами боялись. Хасан вымолвил несколько слов, но обернувшийся дед взглядом пресек дальнейшую утечку информации. Непонятное поведение стариков только подлило масла в огонь. Слухи переливались через край, шипели и пенились... Никто толком ничего не знал, и от этого толпа еще больше зверела.

— Кровопийцы... — внезапно прошелестело по толпе, — ... кровь пьют... народную кровь... колдуют, а мы тут дохнем...

— Дави их, христопродавцев! — заорал какой-то босой парень с безумными глазами.

Федоров в ужасе обернулся назад. Ему сделалось еще страшней, чем на кладбище.

— Что происходит, что происходит? — в тоске шептал он.

— А пускай их, — отозвался дед Харин. — Так даже лучше. Как обчество порешило, так тому и быть. И с нас спросу меньше. Потом и не разберешь кто начал.