Псы, стерегущие мир

Шергай выскочил из шатра. Снующие без дела воины удивленно посмотрели на растрепанного старика, машущего рукавами халата, как парчовыми крыльями. Маг часто спотыкался, приближаясь носом к земле, с хрустом в пояснице разгибался, ноги мелькали, как спицы в колесе. В висках стучало, невидимые пальцы тыкали в печень, во рту было сухо. Амулеты, что дал презренным наемникам, отдали через громадное расстояние весть: воины мертвы.

Ярое солнце с силой ударило по затылку, плешь стремительно потемнела, капли пота испарились с легким шипением. Скорее! Надо предупредить Повелителя.

На почтительном расстоянии от шатра дорогу заступил рослый степняк. Шергай трепыхнулся в мускулистых руках, глаза налились гневом, в мозгу полыхнуло огненное заклятие.

– Повелитель велел никого не пускать, – поспешно сказал степняк, ощутив грозящую смерть. – Он там с этой… – Губы скривились презрительно.

– Но у меня новость великой важности! – возопил маг, сердито отряхивая халат.

Воин мрачно покачал головой, невзначай положил ладонь на рукоять сабли.

– Повелитель велел никого не пускать, – сказал угрюмо.

Шергай глянул хмуро, под ноги степняку полетел плевок, маг, рассерженно шипя, побрел прочь, хуля богов за такую глупость, как создание женщины.

Глава двадцатая

Алтын вошел в шатер неслышно, взгляд прикипел к женской спине в драгоценном платье, сердце защемило от нежности. Умила смотрела в зеркало: золотая оправа, ручка усыпана драгоценностями. В спину дохнуло теплом, сильные руки обвили тонкий стан, княгиня вздрогнула, поспешно опустила зеркало.

– Ты? – спросила она в безмерном удивлении.

Алтын смутился: ждала другого? По сердцу неприятно царапнуло. Умила зашевелилась. С неохотой расцепил руки. Княгиня посмотрела в глаза. Алтын жадно смотрел на чуть бледное лицо, припухшие губы, тонул в бездонной синеве глаз. Воображение распалили картинки прошлой ночи, в глазах появился голодный блеск. Умила густо покраснела, губы раздвинула вымученная улыбка. Отступила на шаг.

– Я хочу вернуться в прежний шатер, – сказала она.

Алтын кивнул, спросил робко:

– Почему не хочешь остаться здесь?

Умила посмотрела холодно. Алтын с болью разглядел в синих глазах тщательно упрятанный стыд.

– Я так хочу, – сказала она коротко.

– Конечно, любимая, – сказал Алтын поспешно, – я выполню любое желание.

Умила усмехнулась горько:

– Тогда отпусти меня.

Повелитель тряхнул головой, в глазах мелькнул испуг. Степняк подошел, Умила затрепыхалась в объятиях, отвернулась от происков жадных губ.

– Я не могу отпустить тебя, любимая, – сказал Алтын с участившимся дыханием. – Ты – моя жизнь, судьба, без тебя я умру!

Умила отшатнулась от горячности слов. Повелитель накрыл ее губы жадным поцелуем. Княгиня отшатнулась брезгливо. Алтын вскипел, но, увидев в прекрасных очах презрение, остыл. Женщина выскользнула из объятий.

– Почему ты так жестока? – спросил он с глухой болью. – Почему один раз показала волшебный свет своей любви, а теперь лишаешь? Я люблю тебя, Умиля! Я знаю, и ты меня любишь, ты доказала это.

Умила прервала раздраженно:

– Я ничего не доказывала! Ты вломился, взял силой, а теперь лепечешь про любовь?

Алтын поежился под презрительным взглядом, но невольно залюбовался статной красотой властной женщины, в душе запели птицы.

– А второй раз тоже взял силой? – спросил он тихо.

Княгиня мучительно покраснела, зеркало в руке заскрипело, пальцы потеребили косу. Алтын несмело приблизился, но огненный взгляд оттолкнул.

– Я тебя не люблю, – сказала она тихо, но твердо. Сердце Алтына всхлипнуло. – Что было, то – по велению глупого тела, не души. Я тебя не хотела.

– Да как так можно? – всплеснул руками Алтын.

– Возьми иглу и уколи, рука отдернется, хотя я вовсе того не желаю, – пояснила княгиня как малому. – Так и случилось. Плоть слаба, мне нет прощенья.

Алтын упал на колени. Умила брезгливо отдернула ноги от его рук.

– Прекрати, – сказал Алтын с болью. – Ты ни в чем не виновата. Это было желание двух влюбленных, не кори себя тем, что ты замужняя женщина. Перед любовью смешны нелепые человечьи рамки.

Умила сказала устало:

– Когда ты поймешь? Я тебя не люблю! Мое глупое, слабое тело трепещет при твоем появлении, прикосновениях, но душа – главное, что есть у человека, – содрогается от омерзения. Я люблю свой город, мужа.

Алтын встал: лицо искажено, в глазах опасное пламя. Умила поежилась, но на губах появилась снисходительная усмешка.

– Почему ты так цепляешься за это ничтожество? – спросил Повелитель горячо. – Он не мужчина, всегда юлил, плел интриги, тебя околдовал хитростью.

– Замолчи, – сказала Умила холодно. Грозный степняк мигом умолк. – Если не видишь разницы меж любовью и подлостью, лучше молчи, умнее выглядишь.

Алтын всхрапнул оскорбленно. Умила съежилась от незримой гнетущей волны, но степняк взял себя в руки.

– Что в нем такого? – спросил непонимающе. – Обыкновенный слабак. Он настолько ничтожен, что его семя не дает всхода, ты так и не родила. Боги наказали его за подлость.