Психи

Я подхожу к большому обеденному столу и опускаю задницу прямо на стул, который Роман занимал в прошлый раз, и немедленно начинаю накладывать себе то, что, как я предполагаю, является его обедом. Это не совсем мое любимое блюдо, но после того, как я последние несколько дней ничего вкусного не ела, и это сойдет.

Я не утруждаю себя тем, чтобы поднять голову, потому что их суровые взгляды наверняка приведут меня в ужас, и пока в мою грудь не вонзают нож, я считаю себя в безопасности. Кроме того, у меня могли быть галлюцинации, но я почти уверена, что Леви сказал, что они предложили мне еду, воду и ванную за то, что я такая хорошая маленькая выжившая в лабиринте, и я точно знаю, что в большой комнате наверху ничего этого не было. Насколько я понимаю, я имею право на обед Романа точно так же, как он думает, что имеет право на мою жизнь.

Более чем желая посыпать рану солью, я беру целую куриную ножку и откидываюсь на спинку стула, кладя свои грязные, исцарапанные ноги на их обеденный стол, наблюдая за ними троими, маячащими в дверях.

— Вам что-нибудь нужно? — Спрашиваю я, мне нравится вся эта история с браздами правления. — Вы мешаете моему обеду.

Руки Леви сжимаются в кулаки, и от резкого движения мышцы на его руке вздрагивают, отчего кажется, что его татуировки почти движутся поверх кожи.

Роман вскидывает руку и прижимает к груди Леви, требуя его терпения, а Маркус просто прищуривает свой злобный взгляд, медленно наклоняя голову влево и призывая меня продолжать идти по этому опасному пути.

Он входит в столовую, и я слежу за каждым его шагом, не доверяя ни одному из них. Тишина разливается по комнате, пока все, что я могу слышать, — это стук моего бешено колотящегося сердца, когда он встает прямо за мной.

Я убираю ноги со стола, и одним быстрым движением он придвигает мой стул так, что подлокотники ударяются о деревянную поверхность и удерживают меня внутри. Я сажусь прямее, глубоко дыша через нос, поскольку мне не удается продолжать пережевывать пищу во рту.

Его рука опускается передо мной, когда он наклоняется вперед, зависая над спинкой моего стула, в то время как другая его рука лежит рядом с моей на массивном столе. Его пальцы скользят по моей ключице, пока он не хватает меня за подбородок и приподнимает его, заставляя посмотреть ему в глаза одним резким движением. Я с трудом сглатываю, запихивая наполовину прожеванную курицу в горло, когда встречаю его злобный взгляд.

— Ты хочешь сказать, что ты не… удовлетворена своим пребыванием? — спрашивает он, и этот глубокий тон режет мне сердце. — Только скажи, и я позабочусь о том, чтобы ты получила полное представление о ДеАнджелисах.

Я не отвечаю, потому что в чем, блядь, смысл? Я сказала то, что нужно было сказать, и то, как они с этим справятся, полностью зависит от них. С этого момента мяч на их площадке, и что-то подсказывает мне, что я ничего не могу с этим поделать.

Роман и Леви медленно пробираются вглубь комнаты, и мой взгляд быстро скользит по ним, а затем возвращается к Маркусу. Когда надо мной так нависал Леви, я могла доверять ему настолько, чтобы не потерять контроль и не свернуть себе шею от нескольких ехидных комментариев, но Маркус совсем другой, и хотя я готова отдаться ему, когда дело доходит до секса, это не значит, что я не должна быть осторожна рядом с ним.

— Маркус, — говорит Роман низким и властным голосом, когда они с Леви занимают свои места за столом. — Хватит. Дай девочке поесть, а завтра она заплатит за свое маленькое представление в коридоре.

В одно мгновение пальцы Маркуса разжимаются на моей подбородке, но по ходу движения он наклоняется еще ближе, его губы касаются моего уха.

— Лучше приготовься, детка, ты только что дала мне мотивацию, в которой я нуждался, чтобы совершить мое самое захватывающее убийство. Твоя сладкая маленькая киска не спасет тебя на этот раз.

Страх пробегает по моим венам, и когда он собирается отстраниться, я сжимаю нож для стейка, лежащий рядом с моей тарелкой. Его разрывает резкий смех, и, прежде чем я успеваю понять, что делаю, я поднимаю нож и опускаю его на его руку, разрезая плоть насквозь, пока не чувствую, как кончик лезвия врезается в деревянную поверхность стола под ним.

Резкий смех Маркуса обрывается, когда пронзительный крик вырывается из глубины моей груди, ужас от того, что я только что сделала, мчится по моим венам.

— О, черт, — кричу я, откидываясь на спинку стула, чтобы попытаться вырваться, но большое тело Маркуса удерживает меня в пределах моего кресла.

Леви и Роман просто наблюдают с любопытством, гадая, чем все это закончится, и, черт возьми, мне тоже чертовски любопытно, но после того, что я сказала в коридоре, мне, блядь, конец.

Словно в замедленной съемке, я наблюдаю, как Маркус обхватывает пальцами рукоятку ножа для стейка. Его глаза впиваются в мои, и когда он медленно вытаскивает зазубренный нож из своей кожи, его глаза блестят от возбуждения.

Что. Собственно. За. Хрень?