Псих поневоле

— Там всё предусмотрено, господин. Часть шахты, где находится лифт, заполняется газом без цвета и запаха, который за минуту вызывает отёк лёгких и мучительную смерть. Сам подъёмник сконструирован таким образом, чтобы раздавить пассажиров и пропустить через их тела большое количество электричества. Дополнительно всё пространство, ограниченное герметичными переборками метровой толщины, нагревается до огромной температуры.

— Напомни-ка мне, чего в той лаборатории есть такого, чтобы рискнуть двадцать раз своей жизнью? — не удержался я от сарказма.

— Двадцать один, господин, — сама лаборатория плотно заминирована и подрывается дистанционно. — без тени иронии ответили красные стринги. — Но там будет один неоспоримый плюс, если мы доберёмся живыми.

— И какой же? — я постарался проигнорировать её «если».

— Там вас не будут искать, господин.

Я призадумался.

«Хотя чего думать?! Выбор небогатый, а бегать среди ёлок мне, честно говоря, уже остопи…» — додумать я не успел — вернулась мокрая, перепачканная маслом Грызля и с торжественным писком сунула мне в руку половинку прозрачной таблетки. Я тут же скинул перчатки и спрятал мышку в своих ладонях, чтобы она не умерла от переохлаждения.

— Борис, — прервал я фикус, чем бы он не занимался… Он вздрогнул и посмотрел на меня, сияя преданностью. — Давай сюда свой корешок — дегустировать будешь. Но если попортишь шкурку Грызле — я из тебя гербарий сделаю!

Подошедший фикус с любопытством просунул тонкий корешок между моих ладоней и нащупал там мышку. Через пару секунд он внезапно затрясся и мгновенно запустил множество корней вслед за первым, больно царапая мою кожу.

Мышь испуганно запищала и я рефлекторно попытался отдёрнуть руки, но Борис вцепился намертво, да ещё и меня опутал корнями до кучи. Между моих очень активно шевелились холодные корни, а Грызля молчала, пугая меня не на шутку.

— Фу! Отпусти! — прошипел я на фикус и тот быстро убрал корни.

Я разжал ладони и замиранием сердца посмотрел на мышку.

Она была жива! Правда шёрстка топорщилась в разные стороны, а выражение мордочки было растерянно-непонимающим, как у студентки, проснувшейся после пьянки в незнакомом месте, в окружении множества парней. Она посмотрела на Бориса таким взглядом, что я не выдержал и прыснул со смеху:

— После того, что ты сделал, — я ехидно посмотрел на Бориса. — Ты обязан на ней жениться!

Фикусу стало стыдно, но Грызля махнула лапкой и начала приводить себя в порядок, а я вдруг задумался: «А какого, кстати, пола мышь?». Если это самец, то получилось неловко.

— Грызля, а ты мальчик или девочка? — испытывая небольшую неловкость, запозлало спросил я.

Она перестала прихорашиваться и, глядя в мои глаза, тяжело вздохнула, повернулась и задрала хвост.

Такого стыда я не испытывал с младших классов школы и поспешно отвёл взгляд. Если бы она до этого вела себя как обычная мышь, то я бы не чувствовал себя извращенцем…

— Самка, господин, — резюмировали трусы главы научного отдела.

«Сама ты самка! Я девочка!» — разразилась нецензурными жестами мышка, глядя в глаза Вики.

«Так, это уже страшно! Если до этого я не понимал — откуда говорили первые трусы, то теперь легко определяю где у Вики глаза и вижу кривые усмешки фикуса. — подумал я, с тоской глядя в ночное, снежное небо. — Похоже дар развивается, вот только радости это не приносит… Ну, по крайней мере у меня появился почти каноничный гарем!»

— Повелитель, можно мне ещё?! — не выдержал бездействия трясущийся, словно наркоман в ломке, фикус.

— Грызлю? — опешил я, а мышь вздрогнула.

— Нет, повелитель, ещё масла! — Борис заламывал листочки, скручивал тентакли и пританцовывал корнями.

— Хер его знает… — задумчиво ответил я, глядя на гиперактивный фикус и обратился к умным стрингам: — Вики, это не опасно для него?

— Не знаю, господин, но эксперимент может получиться интересный!

Я вздохнул. Борис смотрел на меня с надеждой и ждал разрешения — что мне оставалось делать?

— Боря, я тебя очень прошу — сделай всё быстро и незаметно! — напуствовал я на спецоперацию своего единственного, оставшегося в строю бойца, который был мне не выше колена. — Мутируй на максимальную прочность, чтобы расковырять стену. Кстати, Вики, а там внутри нет «глаза»?

— Конечно есть, господин, но сегодня днём он не работал — мыши провод перегрызли, а потом началась беготня за вами, — с нотками сомнения в голосе ответила Вики, но тут же добавила: — Не думаю, что успели починить — иначе бы закопали яму.

Она указала ниточкой в снежную темноту, но я ничего не увидел.

— Что-то в наших планах слишком много переменных… — вздохнул я и посмотрел на спящую Оляну, которая как раз коротко хрезнула во сне — согреваясь. — Иди, Борис, аккуратно, под снегом.

— Слушаюсь, повелитель, — нетерпеливо и радостно ответил фикус, стряхнул с себя красные стринги и нырнул в снег.

Со смутно-дурным предчувием, я проводил взглядом удаляющийся холмик снега и, отчего-то, вспомнил очень старый фильм «Крикуны». Мороз пробежал по моей коже, заставив поёжиться, но причина была не в холодном ночном воздухе.