Псих

– А что рассказывать. – Со скучающим видом молчит Илья, поглядывая на Дена и, порываясь с тем же красноречием, донести свою мысль до этого, такого любопытного, не знающего меру вопросам, своего собеседника, на которого спустя мгновение обрушилась целая лавина эмоциональных словосочетаний и если бы собеседник, не был столь близок в своем понимании к рассказчику, то до него вряд ли дошла даже крупица того смысла, который пытался до него донести Илья. И если отбросить в сторону все эти чувствительные бредни, имеющие значение только для самого рассказчика, то из всего этого складывается следующая картина.

В тот памятный вечер, Геля, как она потом заявила, так завертелась-завертелась, что когда освободилась, то уже было поздно его беспокоить. (Да знала бы она, что такого слова на его счёт не существует.) Правда, на следующий день Геля исправилась и, забежав к нему с утра домой, навестила эту мурлыкающую бестию, о которой не поленилась и позаботилась сестра Ильи. Самому же Илье было ревностно видеть какими заботами оградила Геля этого способного только жрать, пищать, да ещё на одно, что как раз слишком хорошо изучено изготовителями наполнителей для них. Впрочем, Геля об Илье тоже не забыла и фигурально, прижав его к стенке, спросила, нет, не о том, как он не спал, думая о ней, а всего лишь о его принятии им решения – участия в конкурсе на соискании места в компании.

– А как же работа? – Илья думал, что таким приземленным способом, можно смутить целеустремленного человека и тем более девушку с горящими глазами.

– Возьми больничный. – Мгновенно следует ответ Гели.

– Я не болен. – Строптив, а может, смекалист Илья.

– Хочешь, я тебя заражу. – Приблизившись вплотную к Илье, где расстояние между ними сократилось до исторического минимума, Геля начинает шептать ему уже прямо-прямо в него, и слова, минуя всяких ушных посредников, начинают литься ему прямо в душу. Ну а душа, не имея у себя в наличии перепонок и фильтров, всегда очень восприимчива к подобным видам нашептываний, а уж если ей, что нашепчешь, то уж это на всю жизнь. Так что нечему было удивляться тому, что Илья, освобожденный от объятий, уже не был столь категоричен, в своих нежеланиях сказаться больным.

После чего Илья отправляется в одно место, где с распростертыми руками готовы принять этих мнимых больных, когда как Геля, в отличие от Ильи, была хоть и романтичной, но весьма предусмотрительной молодой особой, которая уже заранее позаботилась о своём отпуске на свой срок участия в этом, как его…Ах, да – быть частью чего-то большего. А это большее, по мере того, как они становились его частью, занимало всё больше и больше места в них и становилось уже частью, всегда такой ко всему восприимчивой молодежи.

И если Илья, как натура однозначно толстокожая, всему сказанному внимал в пол уха, что было вполне объяснимо и имело своё документальное подтверждение в виде медицинской справки, утверждающей, что у нашего подзащитного, имелся даже гнойный отит правого уха, в связи с чем, он в виду возможного искажения его слуховым аппаратом, не мог полностью полагаться на те заявления, которые преподносились ему в этом, непонятно кем благословенном месте, как жизнеутверждающие аксиомы, и поэтому Илье приходилось почаще включать ту часть своего мозга, отвечающую за аналитику.

– Какой ты всё-таки бука. – Возвращаясь вечерами из студии, переполненная радостью, заявляла Геля Илье, которому хоть и было интересно, но как говорят в таких случаях, не до такой степени. Что, наверное, неоднозначно минус, говорящий о том, что найдя защиту, ты теряешь способность к чувствительности или же наоборот.

– Да, что-то быстро для меня примелькались эти знаменитости. – Сокрушенно согласился Илья. – И ведь, что интересно, так это то, что видя перед собой всю эту публичность действий и лиц, для тебя безызвестность, не публичность человека, становится в той же степени желательной, как и эта имиджевая эфемерность.

– Не знаю, не знаю. – Однозначно зная ответ на свои, так отдающие её природой желания, проговорила Геля.

А разве можно противиться природе или же судьбе, которая немыслимым способом связана с природой, не способной прислушиваться к чужому мнению, если оно идёт в разрез с её генеральной линией. Пойди, ответь на этот вопрос. Конечно, многие пытаются и противостоят её вызовам, но всё это заканчивается фатально, раз судьба всегда подыгрывает той стороне, у которой она находится на посылках.

Первые звоночки, вернее сказать, те первые словечки, которые вошли в обиход Гели, не то что не понравились Илье, нет, он их просто спокойно слышать не мог. А ведь слова есть отображение вашего внутреннего мира, который таким образом, выражает своё видение мира. Так что было не трудно понять, что человек по своей сути, есть человек-выражающийся. От неё просто несло: «Общечеловеческое: Нищеброд, ватник, млять. Дооскуительно-общественное: Имплементация, дискредитация, люстрация. Рабочее: Тролль, фейкомет, баян. – Тьфу, слов нет».