Псевдоним «Харго»

Джабраилов медленно приходил в сознание, ночная прохлада приводила его в чувство. Он открыл глаза, и увидел небо, и звёзды на тёмном небе. «Сейчас ночь? Что со мной, где я?..» – Ахмед попытался перевернуться на бок и наткнулся на чьё-то тело, с трудом перевернулся. Даже в темноте он увидел, на него смотрели застывшие глаза капитана Нестерова. Тело ротного наполовину свесилось в воронку от взрыва.

«Значит, нас накрыло одним взрывом!» – мелькнуло в голове политрука.

В руке капитана был зажат пистолет ТТ: Ахмед попытался дотянуться до него, но резкая боль пронзила всё тело и он снова потерял сознание…

3.

Сколько прошло времени, Джабраилов не знал. Наверное, целая вечность! Монотонный стук колёс возвращал его в этот мир. Он открыл глаза, кругом было темно, от запаха пота, крови и человеческих испражнений было трудно дышать. Ахмед осмотрелся и с ужасом осознал, что находится в вагоне движущегося поезда. Со всех сторон он был сжат человеческими телами и только спиной чувствовал прохладу деревянных досок вагона. Ужасный запах исходил от потных и грязных человеческих тел. Ахмед с трудом развернулся к стене вагона и стал жадно вдыхать свежий воздух, который проникал в вагон через небольшие щели.

В голове роились мысли: как он сюда попал, сколько времени находится здесь и куда их везут? Пришло понимание, что он в плену. Вот только как попал в плен, Ахмед вспомнить не мог. От всего этого голова раскалывалась!

Прошло двое суток. Всё это время Ахмед периодически впадал в бессознательное состояние. В очередной раз он пришёл в сознание, когда поезд резко затормозил. Эшелон останавливался, послышался скрип колёс и ещё через минуту состав замер.

Лязг и скрежет открываемых дверей вагона окончательно вернули Ахмеда в сознание. Рядом, привалившись к его плечу, сидел молодой солдат. На немецком языке послышалась команда «На выход!..», залаяли авчарки.

И едва Ахмед попытался встать, как тело молодого красноармейца завалилось набок. Только теперь он понял, что тот был мёртв. С трудом поднялся, шатаясь и опираясь о стену вагона, медленно двинулся к выходу, рядом, как призраки, двигались военнопленные красноармейцы. Неожиданно его за рукав тронул один из них.

– Товарищ младший политрук, это я, Иван Самойлов! Вы как?

Действительно, это был боец второго взвода Самойлов. Сейчас Джабраилов обрадовался встрече, хоть кто-то из своих рядом. Он спросил:

– Иван, как я сюда попал?

– Вы без сознания были, когда Вас на поле нашли! Хотели пристрелить, но мы с Артюхиным Вас подняли и понесли!

– И он здесь, Артюхин? – спросил политрук.

Самойлов на минуту запнулся, потом махнул рукой в угол вагона.

– Там он, уже не встанет!

До Джабраилова дошёл смысл сказанного, но он всё равно посмотрел в угол выгона и мысленно поблагодарил солдата за своё спасение. «Меня спас, а сам здесь останется. Может, этих сил, что на меня потратил, и не хватило ему, чтобы выжить сейчас! Тебе спасибо Артюхин! Теперь и за тебя воевать буду, обязательно буду!..»

Рядом стоял пожилой солдат, он посмотрел на кубики в петлицах офицера и тихо проговорил:

– Вы бы, товарищ младший политрук, сняли свои кубари! Немец евреев, коммунистов и офицеров расстреливает сразу, с вашим братом разбираться не будет!

«Погибнуть я ещё успею, но не здесь!» – решил политрук и направился в угол вагона, где лежал Артюхин: «Что ж, солдат, ещё раз спасёшь меня!»

Он с трудом стянул с мёртвого Артюхина гимнастёрку и переоделся. Выходил из вагона в числе последних, перед прыжком на землю обернулся, в вагоне на полу лежало не менее двадцати тел умерших красноармейцев. «Целый взвод лежит! Молодые все!..» – вздохнул Ахмед. « Но переживать и сожалеть будешь потом, а сейчас тебе, младший политрук Джабраилов, нужно выжить, просто выжить!..»

В действительность его вернул окрик охранника. Выпрыгнул из вагона неудачно, ногу пронзила острая боль, ко всему получил ещё и удар прикладом в спину, и этот удар напомнил ему, что ни с кем здесь возиться не будут: проще нажать на курок, нежели объяснять, что делать!

Рядом оказался Самойлов и поддержал своего командира, так, опираясь на плечо Ивана, и побрёл Джабраилов в колонне таких же истощённых, измученных, но не сломленных русских солдат. В глазах многих солдат это видел, желание воевать! Но видел и пустые глаза. Безволие, опусташённость и страх!..

Мысль о побеге не покидала Ахмеда с тех пор, как только он открыл глаза и понял, где находится. Понимал, что не один он так думает, и сейчас упрямо шёл вперёд.

К боли в ноге добавились резь в животе и чувство жажды и голода. Он не помнил и не знал, когда в последний раз ел и пил. Если что-то и выдавали пленным в дороге, то в это время он лежал без сознания и сейчас страдал от голода и жажды.

Несколько часов на жаре колонна пленных медленно продвигалась средь городских развалин. Они прибыли в пересыльный лагерь на окраине города, ещё на вокзале Ахмед обратил внимание на вокзальную вывеску «Львив», которая валялась недалеко от железнодорожных путей.