Прыжок леопарда 2

   - Это точно! - Заур, хоть и хреново, но тоже когда-то учил историю, - без хорошего заряда пластида, никого из наших чиновников на пенсию не отправишь.

   Замок лязгнул как-то не по-хозяйски, как фомка в руках неумелого шнифера. Заключенные замолчали, прислушались. Тот, кого пропустил коридорный, очень спешил. Воровские шаги стихли у двери ШИЗО, приоткрылась амбразура кормушки и чей-то свистящий шепот свежим ветром гульнул под сводами камеры:

   - Ичигаев, принимай "грев", а то загнешься тут на хлебе да на воде. Смотри, маляву не проглоти.

   Сверток был настолько солидный, что еле протиснулся в узкую щель и напрочь закрыл лицо почтальона. Чига спросил для проформы:

   - Ты кто?

   - Аслан передал, - уклончиво ответил посыльный. - там курево, колбаса и вареное мясо. Ну ладно, я побежал.

   Заур покачал головой: грев для законника - дело вполне обычное, даже если его принесли в не совсем обычное время.

   - Налетай, босота! - сказал он простецки и повернулся к сокамернику. Увидев, с каким вожделением тот смотрит на пачку "Примы", строго предупредил, - курить будем по очереди, ты - первый. Дым старайся пускать тоненькой струйкой и вертикально вверх.

   Васька молча кивнул и чиркнул разовой зажигалкой. Ичигаев сглотнул слюну, отвернулся. Клочок папиросной бумаги был свернут в тончайшую трубочку. Он сунул его в потайное отверстие за подкладкой тюремной робы - потом почитаем, - все равно ни хрена не видно. Курить хотелось до одурения - скорей бы! Кажется, впервые он пожалел, что Эфенди так и не смог его отучить и от этой дурной привычки.

   Потом он услышал сдавленный хрип. Тело мгновенно рванулось в сторону, реагируя на нештатную ситуацию. Разум подключился потом. Заур осознал себя в дальнем от входа углу. Он стоял, вжавшись спиной в холодную стену, прикрывая живот здоровой рукой. Под ногами корчился Васька. Кандидат в шахиды лежал, вцепившись руками в свою небритую шею, как будто пытался сам себя задушить. Глаза его стремительно стекленели. Не успевший погаснуть окурок валялся под правой рукой, исходя ядовитым дымом.

   - Суки, - срываясь на визг, заорал Ичигаев, - врача! Вызывайте скорей врача - тут человек умирает!

   Его трясло, как во время хорошей ломки. Он колотил кулаками и пятками в дверь, пытаясь унять эту мерзкую, тошнотворную дрожь.

   - Ты что ли человек? - донеслось из-за двери. - Ты говно из-под желтой курицы! Не боись, ничего с тобой не случится. Это хорошие люди помирают, как мухи, а вашего брата без хорошего кирпича на тот свет не отправишь.

   Голос был ленивым и безучастным, с акцентом на чистое "о". Так мог бы говорить робот, сработанный в лесах Вологодчины. Секунду спустя, приоткрылся глазок:

   - Чаво тут у вас стряслось?

   Как ни странно, от этого голоса Ичигаеву стало легче.

   - Врача позови, деревня, - сказал он спокойно и сухо, - тут новенький... боюсь, что уже отошел.

   Коновал из тюремной больнички констатировал смерть от инфаркта.

   - Вишь, мужичок как посинел? - хрюкал он, потирая ладони, - знать, моторчик не во время прихватил. Лежать бы ему и не рыпаться, да ждать медицинской помощи. Глядишь, все бы и обошлось, так, Голобородько?

   Был он пухлым и розовым, как подсвинок с родословной, весь светился здоровьем и благодушием.

   - Знамо дело! - степенно ответствовал дюжий шнырь в синем халате, наброшенном на тюремную робу, - при инфаркте без укола никак!

   Сам он, тем временем, бочком приступал к мертвому телу и ел глазами "бычок".

   Пакет с передачей Заур отправил в парашу, а вот до окурка еще не дошли руки. Не уж то возьмет? - думал он, отворачиваясь, - скорее всего, скрысятничает. А я промолчу - мое дело маленькое, может быть, со второго раза Пилюлькин поставит более точный диагноз?

   - А ну, не замай! - рыкнул несвежий голос.

   Шнырь присел и замер на месте, а доктор испуганно хрюкнул: источая выхлоп стойкого перегара, в карцер вломился кум Славгородский. Внешний вид гражданина начальника не сулил ничего доброго. Он тяжело дышал, бордового цвета ноздри поднялись к уголкам глаз, излучающих ярость. Было видно, что на нижний этаж он спускался бегом. За кумом едва поспевала его ментовская свита.

   Завидев живого Заура, Славгородский выдохнул с облегчением.

   - Что с ним? - спросил он у коновала, двинув квадратную челюсть в сторону трупа.

   - Инфаркт. Острая сердечная недостаточность! - доложил ученик Гиппократа, щелкая стоптанной обувью.

   Кум недоверчиво хмыкнул, обошел камеру по периметру. Встав напротив параши, поманил пальцем шныря:

   - А ну, подыми!

   Бедолаге светило зачушкариться, но ослушаться он не посмел.

   Наметанный глаз мента просветил содержимое насквозь.

   - Инфаркт, говоришь? Пиши уж тогда "плоскостопие"!

   - Что написать? - уточнил коновал, но майор, казалось, не слышал.

   - Оформляй этого на этап, - буркнул он кому-то из свиты и в упор глянул на Ичигаева. - Везуч! Ох, и везуч, сволочь!