Прыжок леопарда 2

   - Тогда есть другой вариант. Газеты подняли шум: "Похищена дочь одного из столпов советской разведки", "Награда в миллион долларов"...

   - Ну?

   - Вряд ли газетчики промолчат, если кто-то получит эту награду.

   - Правильно мыслишь, нохче, но тот, кто играет против тебя, сделает все, чтобы ты эту новость узнал посмертно.

   - В моей прошлой жизни, - усмехнулся Заур, - было много моментов, за которые мне до сих пор стыдно. Если сейчас уйду - их будет еще больше.

   - Как знаешь, - качнул головой Искандер и закрыл за собой дверь.

   Когда вернулся Эфенди, был уже вечер. Чига сидел на крыльце с думою на челе. В одной руке автомат, в другой - заряженный шприц.

   - Это и все, на что ты способен? - мрачно спросил старик.

   - Скоро Рахматулло предстанет перед Всевышним. Его предадут земле. Он был плохим мусульманином, но очень хорошим другом. Чем я могу помочь нашему брату? Если будет угодно Аллаху, я готов отпустить всех заложников.

   - Вы, русские, очень странные люди! - горько вздохнул старик. - Единицы из вас что-то знают об истинной вере, еще меньше - собираются следовать ей, но в своем большинстве вы готовы умереть за нее.

   - Я чеченец, вайнах! - вскинул голову Чига.

   - Для остального мира вы навсегда останетесь русскими...

Глава 32

   Ичигаев опять оказался в тюрьме к великой досаде Эфенди. В перспективного юношу старик вкладывал доллары, учил его уму-разуму. Но, как говориться, не в коня корм. Это с его подачи Ичигаев взял под контроль участок земли в горах Большого Кавказа. Не захватил в наглую, как делали все, а действовал тонко: сказал, что хочет открыть частное медресе. Сам Кадыров поддержал начинание и даже помог деньгами.

   Над этим местом витала дурная слава. Пастухи и жители горных селений обходили его стороной. Участок граничил с Черным Ущельем и был обнесен рядами колючей проволоки. Здесь при Союзе стояла учебная часть одной из спецслужб КГБ. Потом она куда-то пропала, растворилась в горах, не оставив на память ничего интересного: ни оружия, ни документов, ни секретного оборудования. Инфраструктура, правда, не пострадала. Окна в казармах стояли целехонькие, кое-где сохранилась казенная мебель с инвентарными номерами, нанесенными синей выцветшей краской. Учебный плац, полоса препятствий, взлетная полоса - все это в очень приемлемом состоянии. Даже котлы пищеблока были обесточены, но готовы к работе. Особенно впечатляли подземные коммуникации: самые нижние этажи оказались затоплены водами подземного озера, шахты разрушены направленным взрывом, но и то что осталось, подавляло воображение. Такого зиндана Чига не видел ни у кого.

   Остальные вопросы Эфенди взял на себя и вскоре "учебка" обрела второе рождение. С первым же набором слушателей, в медресе появились инструкторы - муаллимы - крепкие парни с армейской выправкой. Бывшим солдатом был и мулла - здоровенный носатый араб с огромными кулачищами. Звали его Абу-Аббас.

   В быт будущих служителей культа Чига особенно не вникал, поскольку с презрением относился к любому порядку. Но даже он сообразол, что больно уж это дело походит на военную службу. День начинался с интенсивной зарядки. Обязательные водные процедуры включали в себя троекратное омовение. С первым звуком азана весь личный состав собирался на утреннюю молитву. В этом деле Абу-Аббас не терпел разгильдяйства: больные, хромые и хитрожопые стояли в общем строю. Утренняя молитва включала в себя два раката, полуденная, послеполуденная и вечерняя - по четыре, и последняя, закатная - три.

   Муаллимы обучали "светским наукам". Больше всего часов уделялось взрывному делу. Чуть меньше - стрельбе и рукопашному бою. Тактику и стратегию партизанской войны освещали в общих чертах.

   Эфенди не преподавал ничего, хоть и "пахал" больше всех. На него был замкнут весь процесс обучения. Инструкторы ни бельмеса не понимали по-русски. Чеченский язык был для них тоже мертвой латынью. Лекции читались на хреновом английском и старик, в качестве толмача, вынужден был присутствовать на каждом занятии. Он доносил до дырявых голов слушателей мысли преподавателей и, надо сказать, делал это с наименьшими искажениями.

   Природа и свежий воздух, вкупе со здоровым образом жизни, очень способствуют пищеварению. Абу-Аббас в чудотворцах не числился - чтение сур и аятов никак не сказалось на скудости рациона. Поэтому все в Ущелье Шайтана элементарно хотели жрать. Заботы о хлебе насущном стали проблемой номер один. Часть из них Ичигаев взял на себя. Он сколотил из числа слушателей боевую мобильную группу. Людей отбирал тщательно, по личным, ему одному известным, критериям: не каждый вчерашний школьник, взявши в руки оружие, без раздумий пустит его в дело.

   Раз в неделю, после закатной молитвы, они опускались в долину. Поначалу "интендантам" везло. Ночные набеги на земли гяуров давали хорошие результаты: с первой попытки "подломили" продовольственный магазин. Добычи было так много, что старый УАЗ, раскрашенный под "скорую помощь", еле стронулся с места.