Прыжок

С точки зрения Матиаса, ему даже удалось расслабиться. Он вновь лежал на металлическом пьедестале, закрыв глаза и ни о чем не думая. Но металл не размягчался и не пропускал его внутрь.

Это действительно был путь в одну сторону.

В конце концов он смирился с поражением, открыл глаза и сел. Снаружи все так же был день – интересно, сколько он здесь длится? И как растительность приспособилась к тому, что днем светило всегда в зените, – есть же здесь растительность?

Он сглотнул. Растения, вода… Горло пересохло, и это начинало пугать. Температура градусов двадцать пять, не выше, но облаков нет, и солнце, пусть даже здесь оно зовется Лисс, палит голову. Сколько можно прожить без воды?

– Слышишь?

Матиас увидел, что Ксения тоже села и вслушивается.

– Что именно?

– Звук… странный.

Они вышли из беседки. За спиной их товарищи, также смирившиеся с неудачей, слезали с металлических лежанок.

Вначале Матиас ничего не увидел.

Затем взгляд поймал высоко в небе мерцающую, будто переливающуюся всеми цветами, точку. Слабый звук, похожий на тонкий писк, шел от нее.

– Ага, – сказала Ксения. – Все-таки наше появление стало для кого-то сигналом.

– Ты что-то знаешь? – Матиас понизил голос.

Ксения покачала головой. Сказала:

– Мать что-то знает. Нет, не знает, но допускает, подозревает, ожидает. Мне кажется, она играла вдолгую, еще когда отпустила меня.

– Ксения… – Матиас взял ее за руку. – Мне не нравится твой тон.

Она слабо улыбнулась.

– Мне самой не нравится.

Казалось – или радужная точка в небе стала ближе, обрела подобие формы?

Во всяком случае, она ощутимо снизилась. Матиас понял, что, когда впервые увидел ее, – она была в верхних слоях стратосферы.

Космический корабль?

– Возможно, что я лишь инструмент, – сказала Ксения. – Или того хуже.

Матиас не стал спрашивать, что может быть хуже. Он лишь крепче сжал ее руку и сказал:

– Что бы там ни было, но знай, что я люблю тебя.

– Мать это знала. И про мою любовь тоже.

Тоскливое ощущение надвигающейся беды охватило Матиаса.

– Не знаю, о чем ты. Но Ракс не должны были так поступать с тобой.

– Почему? Я ведь уже говорила. Я лишь часть огромного целого, – она улыбнулась. – Волнует ли тебя выпавший волосок или высыхающая на теле капелька пота? Матиас, я куда больше человек, чем кто-либо еще. Но во мне есть часть знаний Ракс и что-то вроде их способа мыслить. Возможно, я начинаю догадываться, чего на самом деле боялись Ракс. И для чего Ракс меня отпустили вовне, а затем и отсоединили – тоже.

– Ксения…

– Молчи. – Она крепко сжала его пальцы.

Точка в небе уже обрела форму. Обратилась в нечто вроде пологого конуса, покоящегося на диске. Еще неясных очертаний, но…

– Мать моя женщина! – сказал Матиас, вспомнив странную фразу, которую порой произносил его русский друг и командир. С чем она была связана, с традиционной ли русской нелюбовью к экспериментам в области размножения или с не менее традиционным уважением к «matushka» и «babushka», Матиас не знал.

Но в любом случае эта фраза показалась ему уместнее обычной русской матерной брани, которую Валентин хоть и не любил, но все же допускал чаще. Это простое и бесспорное утверждение было единственным, что передавало безумие увиденного.

К ним опускался летающий остров.

Огромный (десятки или даже сотни километров в диаметре?) диск, на котором высилась гора. На склонах горы (теперь это было уже различимо) росли леса и текли реки, стояли дома – поселки и города. Вершину венчало что-то белоснежное, из камня, стекла и сверкающего металла. Весь летающий остров был окружен переливчатой радужной оболочкой, до смешного напоминающей мыльный пузырь.

Начал дуть ветер, неожиданный, идущий с небес. Опускающийся остров прессом выдавливал воздух.

– Это то, что я вижу? – риторически спросил Уолр. И добавил: – Кажется, моя искусственно вызванная клаустрофобия исчезает. Я начинаю бояться открытых пространств такого масштаба. Если попробую зарыться в камень, то остановите меня, пожалуйста. Хотя нет… не останавливайте.

– Радужная пленка – защитное поле? – спросила Адиан. – Они боятся нас? Или кого-то другого?

Ксения покачала головой.

– Нет. Дело в том, что кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая.

Матиас и Адиан поняли сразу, а вот Анге нахмурилась. Потом поняла и она.

– Они летели через космос?

– Да. Очень издалека, с какой-то иной части кольца. Отсюда и задержка с появлением, – подтвердила Ксения.

– Все это нелепо, – Уолр взмахнул руками. – Что за гигантомания? Зачем она? И какая задержка с появлением может быть у цивилизации, построившей такое? А? На Халл-один есть сеть экспериментальных станций перемещения по планете, мы тоже проектируем такие! Есть масса возможных вариантов! По этому чудовищному кольцу Стиратели должны путешествовать мгновенно, вошел в одну дверь – вышел из другой! Иначе оно вообще не имеет никакого смысла!

– Дорогой уважаемый Уолр, – сказала Ксения, глядя на опускающийся летающий остров. – Представьте себе, что Стиратели обитают во Вселенной, где скорость света конечна.

– Ну так она и есть конечна, – согласился крот. – Но при чем здесь свет?