Прозревшие в преисподней

Застегнув последнюю железку, Семен рысцой проследовал в пристыкованный к пассажирскому люку контейнер – едва ли не самую полезную часть посылки инспектора – улегся там на пол, привычно уложил рядом карабин, повернул голову щекой вниз… Вовремя! Подчиняясь заданию, компьютер снова поджег пирокинетик. Шлем хрустнул на железе, подстежка костюма, как тугая резина, плотно обжала тело, щека расплющилась на стекле, словно стараясь протечь в горло сквозь зубы… И еще четыре с половиной минуты беззвучного мата и бесплодных мечтаний о невесомости…

Черт, как же это было давно! Такое же ощущение расплющенной кирпичом тли в разгоняющемся на пределе прочности эсминце во время драпа из бойни при Эриде! Капитан тогда врубил форсаж, не дожидаясь, пока люди займут ложементы… Потому что те кто дожидался, получали потом свою «Землю обетованную» посмертно.

Перегрузка кончилась одновременно с жестким металлическим лязгом, дрожью прокатившимся по корпусу. Взвизгнув приводами, захлопнулась створка корабельного шлюза. Стенки контейнера дрогнули и заметно пошли «гармошкой». Это ерунда, это по-божески. Погрешность погрубее сплющила бы между кораблями жестяную коробку временного абордажного отсека, как пустую банку от морковного сока…

Семен едва успел сдержать порыв немедленно вскочить на ноги. Кольцевой заряд на внешней стороне контейнера ударил сразу в обе стороны: в броню транспорта посильнее, в мягкую стенку отсека – слабее. Дырка получилась что надо – с рваными, хищно вывернутыми краями, с набухающими на глазах уродливыми пузырями гермопласта, с туманом на границе перепада давлений и мгновенно вспотевшим металлом вокруг. С какими-то искрящими проводами и бьющими паром рваными трубами в дымящейся полутьме…

А вот теперь действительно – ноги в руки!

Взгляд на часы, мельком – заметить время. Разгон через семнадцать минут – для выхода из зоны поражения «пресекателя». Нормально, ни чего не выполнимого.

Ломанная железка на полу – пинком в пробоину. Засечь изменение вектора гравитации… И следом, следом, быстро!..

Излом брони, ошметки теплоизоляции, узкое межпереборочное пространство, до отказа забитое трубами и кабелями. Вырванные с мясом листы внутренней обшивки… Пол слева, потолок справа – мгновение на перестройку восприятия… Так, вот на эту стену пожалуй…

Камера-келья для содержания заключенных, и тут же первый из них. Судя по грузовой декларации, монастырский транспорт заполнен едва на четверть – однако этому леру не повезло оказаться именно здесь.

Семен перепрыгнул размазанную по настилу плоть, пнул болтающуюся металлическую створку. Дверь в порядке, взрыв ее не повредил. Просто отец-навигатор корабля после начала атаки сделал именно то, что и должен был сделать лер – открыл камеры и призвал заключенных к оружию. Разойтись по боевым постам правда успели не все.

Бросок в коридор, ствол из стороны в сторону… Ни кого. Обшивка нежных салатовых оттенков, сводчатый потолок – все как и в том, таком же точно транспорте, на котором Семена однажды…

Мгновение – припомнить планировку. Две палубы, магистральные коридоры, четыре ряда камер. Кормовой агрегатный и носовой навигационный отсеки. Вверх и вниз по паре лесенок – к постам ближней обороны…

У одной из них – первый живой гуманоид: тусклый, но осмысленный взгляд, рефлекторные подергиванья конечностей, розовая пена на губах. Что же за дрянь была в посылке департамента?

Не медлить! Боеприпасы на юродивого не тратить, так, для профилактики носком под ребра… В пушечной башенке ни кого, значит этот сюда и шел. А остальные? Десяток зэков, плюс охрана и экипаж – тридцать душ не меньше. Где?

Семен с ненавистью оглядел ряды раскрытых дверей камер. Черт бы побрал этот фанатичный лерский патриотизм! Нужная, обозначенная в плане инспектора келья наверняка пуста, так что же обыскивать весь корабль? За пятнадцать оставшихся минут?

Мимо раскрытых проемов – бегом. Пусто, пусто, пусто… Еще один парализованный, но не тот. Где же они все?

Наводчик второй по этому борту лучевой башенки отрубился уже на боевом посту, четырех палая кисть его подрагивала в опасной близости от гашетки. А сразу за блистером, почти упершись в ствол пушки – покатое брюхо корабля Семена.

За шиворот с кресла и сплюнуть от души прямо в дрожащую серую ладонь!.. Надо же, чуть-чуть сволочь не успел!

Четырнадцать минут до огневого контакта, и ни какого смысла обыскивать другой борт и нижнюю палубу. Нет там ни кого – к гадалке не ходи…

Семен бросился на нос корабля. Покаяние – покаянием, но и датчики положения на каждого монастырского послушника отцы-настоятели вешать не забывали. Значит должен быть где-то и монитор на котором их видно.

Навигационный отсек оказался заперт изнутри. Правильно, призыв грешников к оружию это одно, а безопасность комсостава совсем другое. Только вот дверь жестяная, на случай вооруженного штурма не рассчитанная. Так, пресечь утечку воздуха при декомпрессии… Гранату к рукоятке и за угол.

Грохнуло как надо. В корабле, набитом чужими зомби – самый, что ни наесть оттяг для души.

– Стоять, суки, грабли на затылок!..