Прозревшие в преисподней

– Не дождешься!.. – агрессивно сообщила она и вскочила на ноги. Покачнулась, удержалась за спинку и, со второй попытки взяв правильный азимут, шагнула к короткому трапу из рубки.

В крохотный шлюз они поместились вместе. Ни чего, бывало уже, в тесноте да не в обиде. Крохотное табло над люком горело зеленым, сообщая о наличии за бортом кислорода, гравитации и приемлемого для теплокровных температурного режима. Семен хмыкнул, провернул штурвальчик и откатил в сторону тяжелую створку. В шлюз дунуло теплым, пропахшим продуктами сгорания воздухом.

Воздухом!

– Жус, осторожно, здесь ступеньки без поручней…

Кажется, он уже однажды это говорил. Прямо де-жа-вю какое-то… Может быть и Карлос тоже здесь?

Здесь. Но не Карлос.

– Семен, привет. Рад что, наконец, вернулся. Сам решил, или обстоятельства?

Крепкое здоровое рукопожатие. И не скажешь, что в тот последний раз эта рука была безвольна как горячая вата.

– Привет, Тоха. Обстоятельства… Извини, я не один.

– Конечно, что за вопрос? Спускайся, Коготок, будь как дома.

– Вот даже как? – буркнул Семен. – Коготок?

– Ну, ты же и меня не ждал, здесь увидеть верно? Идемте в агрегатный, пацаны ждут.

– Еще и пацаны…

Семен зачем-то оглянулся на корабль, скользнул взглядом по близкому излому палубы, обрывающейся прямо в открытый космос.

– Вязкий воздух? – произнес он. – Как у чи?

– Конечно. Очень удобно.

Они уже шли прочь с казематной палубы, в тот самый знакомый, тысячи раз снившийся Семену коридор. Только он никогда не заходил в него со стороны пространства.

– А если бы я выучил китайский? – на всякий случай уточнил он.

– 然后我们会谈论在中国。(*) (*Тогда мы поговорили бы на китайском) – сказал Антон. – Кстати Коготок-то его знает. Нет?

– 不关你的事, (*) (*Не твое дело) – порывисто отозвалась та.

Антон щелкнул по кнопке, и люк в переборке открылся. На миг в груди у Семена все заледенело, и сердце вроде бы пропустило пару ударов. Но этот коридор уже перестал быть склепом, он был пуст. Следующая переборка, еще один люк. В тот последний раз на этот путь, в пятьдесят шагов Семену понадобилось полчаса. Сейчас – не прошло и полминуты.

– Заходите, – пригласил Антон, распахивая последний люк. – Представлять ни кого надеюсь не надо? Да, мы здесь прибрались маленько, переставили кое-что. Парни вот мебель из кают-компании притащили – от нее-то самой аккурат половина осталась.

Они были здесь, все остальные. Словно в отключке Семен отвечал на рукопожатия: Николас Дидье, Джонни-Невада, Абим сын Абиойя… Еще кто-то, чьи лица проявлялись, а имена всплывали в памяти едва на них фокусировался глаз, и тут же снова расплывались в туман, когда взгляд уходил к следующему лицу…

– Маладэс! – сообщил ослепительно улыбаясь огромный негр. Тут же добавил, указывая на Жустин. – И твоя маладэс! Моя долго твоя ждать! Давай стол, давай еда кушать, давай чангаа пить!

Стол был тут. Несколько столов, куча стульев из столовой, пара диванов из рекреационной, в свободном порядке расставленные прямо между приводами замены топливных элементов, пультами контроля тягловиков и энергетиков, турбин и первичных накопителей избытков энергии.

– Давай, давай!..

– Отметим, Семен!..

– С возвращеницем!..

– Мадемуазель, мое почтение…

Со всех сторон сыпались реплики, рукопожатия, и одобрительные хлопки по плечам.

– А ну-ка, братва, ша! – гаркнул наконец Джонни. – Сема-Чистоплюй не на блины приехал! Базар держать будем! Здесь, при всех. Но что б мне не базарить! Кому чего сказать есть – по одному подходите… А вот потом и по чангаа можно!

– Садись, братан, – Николас пододвинул стул к ближайшему столу. – В ногах правды нет. Говорить, так говорить.

– Давай, давай, командир, – Антоха тоже пододвинул стул – для Жустин. – Мадемуазель…

– Сема? – напряженно уточнила она.

– Садись, – отозвался тот. – И вы четверо. Маловат столик, да ни чего, поместимся…

Он осекся, обнаружив, что столик уже не маловат, а как раз для шестерых, чтоб без стеснения и толкания локтями.

Народ вокруг начал рассасываться, по-прежнему создавая фон, но больше не докучая назойливым и бесполезным общением.

– Ну? – произнес Антоха. – Что решил, командир? Время было, подумать, небось, успел.

Семен по очереди осмотрел каждое знакомое лицо. В упор. В подробностях. Во всех – которые помнил. Не придерешься, не подкопаешся. Разумеется, ведь он сейчас видел как раз то, что помнил!

– Вы все мертвы, – проговорил он тихо. – Все. Вот этими руками каждого из вас я отнес в склеп.

– И в конце концов там остался, – подлюга Николас весело осклабился. – Значит тоже мертв. Мадемуазель, Sauvagement suis désolé, si c'est votre mec (*)(*дико извиняюсь, если это ваш парень).

– Моя умэр! – обрадовался негр. – Твоя умэр! Разныца нэ-эт! Тот, кыто отыкрывай глаза – нэт разныца!

– Открывай глаза, – шепнула Жустин будто себе под нос, но в сторону семенова уха. – Прозревший…

Тот кивнул.

– Вы не прозревшие, – сказал он. – Они кто угодно – мошенники, великие манипуляторы или – чем черт не шутит – действительно пророки. Но не призраки. Не призраки моей памяти.

– Нэт разныца, – повторил негр, снижая градус восторженности. – Джонни, доказай!