Провокатор

В коробке оказался десяток давно чаемых авторучек, сильно похожих на те, что я знал под именем Parker Duofold — с колпачком, клипсой, рычажной заправкой, в общем, Фаберы использовали мои патенты на все сто.

— Альберт, вы теперь один и за главного, так что берите себе помощника и ведите дело, у вас хорошо получается. И закажите еще полсотни таких ручек, с гравировкой «Скамов», к ним вкладыш-описание использованных патентов — как мне кажется, это будет отличный представительский подарок для наших потенциальных клиентов. А сейчас вот, возьмите себе.

— Это слишком дорого, герр Михаэль!

— Бросьте, нам они достались бесплатно. Берите-берите, вы же увлекаетесь математикой и теоретической физикой?

— Да, но причем…

— Ну вот эта ручка теперь будет вашей персональной лабораторией, — я был в хорошем настроении и оно передалось Альберту. Он взял ручку, тут же заправил ее чернилами и провел первую пробную линию на попавшемся клочке бумаги.

— Отлично пишет! Не знаю, как вас и благодарить…

— Ммм… есть у меня одна просьба, — врачу из санатория в Женеве что-то не понравилось мое сердце и он настоял на визите к доктору Амслеру, владевшему клиникой под Цюрихом. Я-то чувствовал себя совершенно нормально и подозревал что «направление на консультацию» это такой нехитрый прием, своего рода круговая порука местных эскулапов, способ выкачивать из мнительных богатеньких буратин лишние денежки, но съездил познакомиться и нашел в лице доктора хорошего специалиста по сердечным болезням. Во всяком случае, он уже знал о кроворазжижающем эффекте аспирина.

— Наверное вскоре сюда на лечение приедет один русский физик, если вы возьмете его под опеку, будет прекрасно. А если устроите ему возможность поработать в лабораториях Политехникума, будет просто великолепно. Он, знаете ли, фанатик работы и без экспериментов не может.

— Не беспокойтесь, с удовольствием помогу коллеге.

— Спасибо, Альберт. Да, хотел вас спросить — вы читали декабрьский доклад Планка о спектральной плотности излучения? Сдается мне, что его идея с «квантами энергии» позволит преодолеть нынешний кризис физики.

* * *

Так получилось, что первый номер «Правды» под редакцией Андронова, со статьями Кропоткина и Чернова, с письмами участников стачек, с «методичкой» о создании кассы взаимопомощи вышел 5 мая, как и в моей истории, только на десяток лет раньше. И вышел сразу по всей стране и тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров, зря, что ли, мы создавали типографии? А через две недели — второй номер, а еще через две — третий. А весь четвертый номер был посвящен событиям Обуховской обороны — политической стачки питерских рабочих, разбору их действий, выводам и советам, как в таких раскладах действовать с меньшим риском и большим эффектом.

Бабахнуло оглушительно — все «передовые элементы» впервые увидели отлично поставленное издание, где одновременно печатались (не собачась между собой, что было еще более удивительно) социал-демократы, народники, все чаще употреблявшие название «социалисты-революционеры» и даже анархисты. Не меньшее впечатление произвела на заводах и фабриках полноценная газета, а не пачка листовок, где, помимо теории, были и новости про товарищей, и полезные советы…

А уж как взвились власти… кажется, все полицейские и жандармы империи кинулись искать, где печатается «Правда», ибо масштаб проблемы был из ряда вон, пятьдесят тысяч это не хрен собачий, это больше, чем у таких известных и уважаемых газет, как «Биржевка» или «Московский листок». Но — безуспешно, в первую очередь из-за того, что искали одну большую типографию, а не два десятка в разных городах.

Авторы же этого бабаха съехались на совещание «практиков» в Будапеште — городе большом, но непопулярном среди революционной эмиграции, отчего в нем не было заграничной агентуры Департамента полиции. Но все равно в столицу Венгрии добирались кружными путями и по чужим документам, а к винному подвалу, украшенному гербом фюрста Виндишгреца, съехались и сошлись с разных сторон, с соблюдением всех правил конспирации, вроде как обычные посетители на дегустацию вина.

— Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие…

Когорта соратников, привыкшая к моим заходам, сдержанно посмеялась.

— …в ближайшие два-три года нас ждет война с Японией и связанные с этим внутренние волнения. Как оно там повернется, неизвестно, потому-то я и собрал вас всех вопреки правилам конспирации, чтобы каждый понимал наши цели и задачи.

— Почему же «пренеприятнейшее»? У нас появится шанс превратить смуту в революцию! — весело воскликнул Красин и отсалютовал сверкнувшим бокалом.

— Не будет. Вы все работаете «на земле», общаетесь с рабочими и крестьянами, сколько из них готовы взяться за оружие? — я обвел ребят взглядом.

— Человек десять… пятнадцать… крестьяне, скорее, за вилы и факелы возьмутся… из стачечных дружин разве что треть… — вразнобой начали подсчеты «практики».