Проводница

Народ подходил прощаться. Наташка легонько коснулась губами Никитиной щеки и отступила. Ксения, не глядя на Ольгу, положила ему в ноги букетик хризантем и отошла в сторону. Она тоже поменялась рейсами, когда Мишка рассказал ей, в чем дело. Они с ним прошлой ночью долго бегали вокруг двора и по путям, искали, звали Ольгу. Мишка боялся, что она попадет под состав: чумная какая-то, идет, словно не видит куда…

— Ты его поцелуешь? — тихо спросил он, склонившись сзади к Ольгиному уху. — А то мы крышку сейчас закроем.

Ольга отрицательно помотала головой. Целовать что-то твердое, холодное, целлулоидное и притворяться перед самой собой, что это Никита? Невозможно… Пусть губы хранят еще воспоминание о его живых, настоящих поцелуях, о солоноватом вкусе его разгоряченного тела, о его запахе силы, молодости и страсти…

А это не Никита. Это чужая оболочка. Словно оставленная улиткой пустая раковина-домик. Эта мертвая плоть чужая на ощупь, у нее неприятный запах формалина и вкус, наверное, как у восковой груши, которую Ольга в детстве надкусила на уроке рисования…

А Никита уже не здесь, не в этой пустой оболочке. Его душа витает рядом. Он видит и слышит все, что они говорят, но просто не может ответить, не может прикоснуться сам, ведь у него нет плоти…

Ребята опустили крышку на гроб, и Лидка схватила Ольгу в охапку, прижала к груди и зарыдала в голос. — Не реви, — тихо сказала ей Ольга. — Это ведь не он. Ты разве не знаешь?

К кладбищу народу осталось еще меньше, всего-то человек десять, в основном мужчины, мать Никиты да Ольга с Лидкой. Ксения поехала в столовую накрывать столы к поминкам.

В яме уже собралась вода. Гроб быстро опустили в нее, забросали сверху липкой землей, сформовали холмик и поставили углом несколько венков. Слов не говорили, постояли минутку и молча потянулись к выходу.

Ольга задержалась у холмика, кивнула Лидке: иди, мол, я догоню.

— Оля? — вдруг совсем рядом тихо позвал ее мужской голос, так похожий на Никитин, что Ольга встрепенулась и порывисто оглянулась.

Однако вместо Никиты она увидела перед собой незнакомого человека с такой стертой, невыразительной внешностью, что через пять минут в толпе его невозможно было бы узнать.

— Вы Оля? — полуутвердительно сказал он. — Можно вас на два слова? Вот сюда отойдем?

Он взял ее под локоть и увлек за собой на боковую дорожку, так что кусты боярышника скрыли их от центральной аллеи.

— Вы кто? — спросила Ольга скорее из вежливости, чем из интереса.

— Это неважно. Я друг, — торопливым шепотком зачастил он. — Слушай внимательно и никому не говори, что я к тебе подходил. Я знаю, кто это сделал Эго крутые мужики, детка. Бери подружку и дуй подальше. Никита дурак самоуверенный, вот и поплатился. Но ты имей в виду, что он первый, а вы следующие.

— А зачем вы меня предупреждаете? — спросила Ольга. — Не боитесь, что я кому-нибудь о вас расскажу?

— Не боюсь, — хмыкнул он. — Мне уже все равно. А тебя жалко, девка ты красивая, и Никита к тебе по-серьезному был… В общем, все мы влипли…

Он махнул рукой, отступил на шаг и пропал за соседней оградкой. Только кусты шевельнулись, словно от порыва ветра.

Выпито было немерено, а выкурено еще больше. Ксения уже заснула тяжелым сном, а Лидка с Ольгой сидели на кухне, тупо таращась на пустые бутылки.

Голова была чугунная, мысли едва ворочались, но хмель не брал, и сон не шел.

— Наверное, нам и правда надо смотаться, — сказала Ольга. — Никита мне тоже об этом говорил….. Только я, дура, думала, что он от меня избавиться хочет… Думала, может, надоела ему…

Лидка громко икнула.

— К-куда нам сбегать? И на какие шиши? У меня на свадьбу уж все закуплено. Через месяц справлять… Опять, что ли, отложить?

— Лид, ты не поняла? Нас могут убить.

— Вот еще! — возмущенно фыркнула Лидка. — Нас-то за что? Мы ж никому ни словечка.

— Никита тоже на каждом углу не трепался.

— Никита их лично знал, — резонно заметила Лидка. Она хоть и выпила изрядно, но практическая сметка у нее всегда работала. — Он дела с ними крутил. Может, его и не за это вовсе пришили. Может, за долги какие… Ты знаешь?

— Нет, — призналась Ольга.

— Вот и я нет. Так с чего нам бегать, не пойму? Кто нас видел?

— Бородатый. Который сумки в вагон заносил, — вспомнила Ольга.

— Ну и что? Мало ли на железке проводниц? Тем более мы на месте не сидим: приехали — уехали, — сказала Лидка. — А сейчас вообще поедем на Хабаровск. Прикинь, Оль, шесть дней в пути… Ты по той трассе ездила?

— Ни разу.

— Я тоже, — Лидка с хрустом потянулась. — Говорят, там дорога прямо вдоль Байкала идет. Девки рассказывали, что, если договориться, машинист поезд останавливает ненадолго, и искупаться даже успеешь.

— Купаться, небось, холодно уже, — поежилась Ольга.

— Да прям! Природа взбесилась. Ты прогноз слыхала? Это у нас на юге холодрыга, а в Сибири до сих пор плюс тридцать.

Она была рада, что Ольга немного ожила после большого количества водки, стала адекватно реагировать на разговоры, и теперь старалась расшевелить ее еще больше.