Провинциалка

— Да ты, я смотрю, совсем не соображаешь, во что вляпалась? Для таких подонков, как Северов не существует слова «нет» и отказ они не принимают ни в каком виде. Если не успею в следующий раз, а я не успею — он постарается, то быть тебе изнасилованной, и это в лучшем случае. Ты этого хочешь? А что я тётке твоей скажу потом? Мне-то как на старости лет жить с такой тяжестью на душе?

Нет, я этого не хотела.

Меньше всего мне нужны были подобные «ухаживания» богатого психованного уголовника.

И что теперь? Просто взять и отказаться от своей мечты?

Знаю, что работа уборщицей так себе мечта… Но я ведь могла бы со временем встать на ноги… В столице возможностей всяко побольше будет, чем в Чекалине с населением в тысячу человек.

Но что, если бандит и правда не отстанет? Сегодня он наглядно показал, что может сотворить со мной, чего пожелает его чёрная душонка.

— А если… Сделать вид, что я уехала? Он придёт завтра, а вы ему скажете, мол, отправили меня домой. А, тётушка? — а что, очень даже нормальная идея.

Главное, чтобы он поверил.

Елена Львовна задумалась на пару минут, а потом вздохнула и кивнула.

— Можно, конечно. Только тебе придётся спрятаться. Я дам денег сейчас, а ты в такси прыгай и в хостел на Ленина езжай. У меня там подруга работает, договорюсь, чтобы без документов заселила. И чтобы нос на улицу не показывала, пока всё не уляжется. Поняла меня? А работу… Работу потом найдём.

Видимо, я ошибалась на счёт этой женщины. Она действительно хорошая. Вон даже моё содержание на себя взяла…

Стыдно.

Ужасно стыдно, что я, взрослая девица, доставляю окружающим лишь одни проблемы.

— А если он вас… обидит? — сознание пронзила неприятная догадка, аж в горле запершило.

— Пф! Да не посмеет, сосунок несчастный! Мой муж был уважаемым человеком, пусть хоть и среди этих… Сволочей. Ты обо мне не беспокойся. Несколько дней посидишь в хостеле, а я за это время найду тебе нормальную работу. А то на уборке кабаков много не заработаешь.

Я так растрогалась, что даже в глазах защипало. Вот уж правду говорят, первое мнение бывает обманчиво.

— Свой телефон мне запиши только, а то опять в какую-нибудь задницу попадёшь, а мне потом ищи тебя по всей Москве.

А вот тут мне стало ещё хуже. Если до этого было стыдно и обидно за свою глупость, то сейчас пришло время признать себя хронической неудачницей.

— Я телефон разбила…

— Твою же мать, — не постеснялась в выражениях Елена Львовна, ударив ладонью по столу. — И за что мне это наказание? Мой возьмёшь! Иди, собирайся! — так сказала, словно у меня шкафы стоят переполненные шмотками.

— Катя! — врываюсь в дом, как очумелый, иду по комнатам в поисках Катерины.

Если сейчас пар не спущу, то взорвусь к хуям собачим. И это только десять минут рядом с кошкой бешеной побыл.

Может и правда стоило запихать её в тачку и увезти куда-нибудь подальше от старой наседки.

Там, глядишь, посговорчивее стала бы.

И всё-таки неправильно как-то.

Она ведь соплячка ещё совсем, а я мужик взрослый. Да, блять, я старше на двадцать один год!

Когда я из армии вернулся — она только родилась. Это, конечно, пиздец, товарищи.

Но как бы не прислушивался к голосу разума, в штанах всё гудело от одного воспоминания о том, как в своих руках её тискал. Какой-то болезненной занозой врезаются в мозг картинки, нарисованные моей извращённой фантазией и я целеустремленно продолжаю искать Катерину.

И нахожу.

Она сидит в своей комнате, спиной ко мне и с кем-то премиленько так болтает.

— Прости, я не могу сегодня выйти, — может я и не обратил бы внимание на этот разговор, если бы она не разговаривала шёпотом, словно боялась, что я могу прийти и услышать.

Пришёл и услышал.

— Не злись… Ты же знаешь, он может заявиться в любой момент. Что я ему скажу?

Он и так бешеный в последнее время…

Собеседник что-то говорит ей, я не могу слышать что именно, но то, как нервничает Катя пробуждает во мне интерес.

— Давай лучше завтра встретимся. Только ты не заезжай за мной. Я сама приеду.

Что ж, в принципе, мне всё ясно. Можно даже обойтись без «люблю, скучаю, сладких снов». Можно, но не обходится.

— Я буду скучать…

Она сбрасывает звонок и, по-видимому, удаляет номер своего хахаля.

Умно, Катенька.

Особенно, если учесть, что я стою за твоей спиной.

— Как была ты шалавой, так и осталась, — констатирую очевидное, а Катя с визгом вскакивает с кровати.

Я не чувствую себя преданным, нет. Я чувствую себя докрасна раскаленным, как кусок металла, только что вытащенный из печи.

— Ты о чём? — принимает невозмутимый вид и становится в стойку.

Хитрая сука.

Только я не сегодня родился и не нужно, вообще-то, быть гением, чтобы сложить два плюс два.

— О том, что слышал сейчас. У меня один вопрос — кто? Кто тот смертник, которому ты подписала приговор?

— Кто? — он сжимает её горло всё сильнее и в глазах девушки темнеет от нехватки воздуха.

Ещё немного и Катя лишится сознания. В принципе, это её не спасёт.

В глазах Северова пляшут языки адового пламени.

Убьёт.

Не задумываясь и не сожалея.

— Сестра… Я с сестрой говорила… — хрипит девушка, отчаянно цепляясь за его руку, что перекрыла доступ кислорода в лёгкие.