Провидица поневоле

А потом и память, и чувство места и времени словно изменили ему. Он не помнил, как пошел вдоль рядов старушек с лорнетами и как ему удалось найти графиню среди такого количества разряженных людей. Кажется, он даже оттолкнул плечом какого-то генерала, верно собиравшегося ангажировать Натали на следующий танец. Он видел лишь ее глаза, ласково и немного удивленно взглянувшие на него, когда он пригласил ее на вальс. А потом произошло то, о чем он даже не смел мечтать: рука Натали на его плече, гармония звуков и чувств, когда мелодия плавно уносит тебя из этого мира в совершенно иной, полный света и неги. Они дышали друг для друга и не сводили друг с друга глаз, не ведая, что своим танцем приковали внимание едва ли не всех, присутствующих на балу. Когда после вальса Нафанаил Филиппович подвел Натали к графу, он, конечно, не заметил настороженности, сквозившей в его взгляде, и смотрел только на Натали, выглядевшую немного растерянной. Позже говорили, что их танец был почти скандальным и что графиня Волоцкая ни с кем не танцевала с таким душевным и исполненным чувства наслаждением.

Недобрые предчувствия Кекина стали сбываться сразу после бала. К Волоцким вдруг зачастил тот самый полковник, что танцевал с графиней полонез. Звали его князем Владимиром Викентьевичем Чураевым. Это был человек приятной наружности, тонкого обращения, умный и ловкий. Он заставил потесниться толпу ее поклонников и почитателей, заняв в ней если не первое, то весьма заметное место. Скоро из всех угодников Наталии Платоновны его стал выделять и сам граф Волоцкий. Полковник вот-вот должен был надеть золотые эполеты генерал-адъютанта с императорским вензелем и был самым успешным в плане личной карьеры из числа потенциальных претендентов на руку и сердце графини. К тому же князь был богат, имел полторы тысячи душ крепостных и владел весьма обширными имениями в Астраханской и Казанской губерниях. Роду полковник также был весьма знатного и древнего, от ногайского мурзы Чуры, после взятия Астрахани крещеного Иваном Грозным, и посему сохранившего княжеский титул и свои владения. После трех-четырех визитов в дом Волоцких князь сделался в нем своим человеком, был с графом накоротке, а несколько дружеских взглядов Натали позволили ему лелеять относительно нее самые смелые надежды. Единственное, что замедляло князю возможность объясниться о своих намерениях с графом и графиней, была ее болезнь.

Однажды, подстрекаемый сильным любопытством и желая видеть графиню в ее необыкновенном положении, в каковом, как ему сказал Волоцкий, она нисколько не теряет своей привлекательности и, напротив, «становится сущим ангелом», князь Чураев напросился поприсутствовать у нее в утренние минуты сна-яви. Сопротивление этому Кекина и доктора Гуфеланда графом во внимание не было принято. Нафанаил догадался, что граф втайне уже выбрал князя в женихи своей дочери и, конечно, был этим обстоятельством крайне раздосадован. К тому же выходило, что ту ласку и нежность, которые в минуты ее удивительного перерождения телесной и душевной красоты Натали обращала на него, отставной поручик был вынужден разделить с этим князем.

Когда Кекин с доктором, Платон Васильевичем и князем вошли в ее покои, казалось, она спала. Веки ее были прикрыты, она ровно и мерно дышала, и на щеках ее лежал обычный в эти минуты тонкий и нежный румянец. Краем глаза Нафанаил Филиппович увидел, что князь открыто любуется графиней, и настроение его упало. А ведь когда-то он почти был счастлив в подобные минуты.

— Что с тобой? — произнесла вдруг Натали ровным голосом.

Все, кроме князя, посмотрели на отставного поручика, зная, что эти слова предназначаются только ему.

— Ничего, — как можно спокойнее ответил Кекин, стараясь поглубже запрятать то, что творилось в его душе. — Как вы себя чувствуете?

— Вы? — вскинула брови Натали. — Отчего ты так холоден со мной сегодня?

— Я не холоден, — промолвил Нафанаил, — просто…

— Просто в моей комнате находится кто-то посторонний?

— Ты, как всегда, права, — согласился Кекин и, не удержавшись, подчеркнуто добавил: — Именно посторонний.

— И он тебе не нравится, — скорее утвердительно, нежели со знаком вопроса сказала Натали.

— Я не задавался таким вопросом, — не сразу ответил Нафанаил. — К тому же какое это имеет значение, нравится мне кто или не нравится…

— В твоих словах я слышу горечь, а в душе вижу боль, — сказала Натали и замолчала. Лицо ее сделалось печальным.

— Через минуту я проснусь, — наконец, произнесла она. — Пусть этот человек подойдет ближе.

Кекин обернулся к князю и кивнул. Чураев на цыпочках подошел к княгине.

— Почему он крадется? — недовольно спросила она.

— Чтобы не беспокоить вас, — галантно ответил князь.

Когда он встал подле графини, она снова замолчала. Так длилось несколько секунд. А потом ее руки и шея покрылось холодными мурашками.

— Боже мой, — воскликнула она с брезгливой гримасой. — Какие грязные мысли.

Она вдруг закашлялась, и по телу ее прошли судороги, как это бывает с человеком, которого вот-вот стошнит.