Провидец Энгельгардт

Но, в каких бы мрачных красках ни рисовалась нам картина духовного просвещения и состояния сельского духовенства в синодальный период, раньше она часто была ещё менее отрадной. Если начать рассмотрение этих проблем с самого начала, то придётся смириться с тем, что с принятием христианства Киевской Русью от Византии в Киев прибыл греческий митрополит с сонмом священников, и первое время богослужение у нас совершалось по-гречески. Не было ещё славянских текстов ни чина литургии и всенощного бдения, ни даже Евангелия. Кое-что можно было позаимствовать у моравов и болгар, для которых Кирилл и Мефодий создали славянскую азбуку. Братья перевели на славянский язык, кроме Евангелия, и другие богослужебные книги («Избранный апостол», «Псалтырь» и отдельные места из «Церковных служб»). На Западе славянские богослужения и грамота не устояли, но были утверждены в Болгарии, откуда распространялись с 9 века в Россию, Сербию и другие страны. Но это распространение шло не быстро, так что на Руси первоначально богослужение совершалось ещё долго по-гречески.

Народ приводили на богослужение, но он ничего в нём не понимал. Впрочем, такое же положение существовало и в Западной Европе. Ни немцы, ни французы, ни англосаксы, за исключением узкой прослойки интеллектуалов, богослужения, совершавшегося на латыни, не понимали. Вообще-то на Руси были люди, которые могли бы говорить на греческом, но это были преимущественно торговцы, владевшие разговорным языком и могущие объясняться на бытовые темы. Но во всей стране вряд ли нашлось бы, больше чем десяток-другой человек, которые владели бы греческим языком, употреблявшимся в философских и богословских трудах.

Как писал профессор, протоиерей Василий Зеньковский в «Истории русской философии», «тот факт, что христианство появилось на Руси тогда, когда в Византии уже закончилась эпоха догматических движений, объясняет нам, отчего русское религиозною сознание воспринимало христианскую доктрину, как нечто завершённое и не подлежащее анализу».

То есть Русь приняла христианство от Византии, когда в империи уже отгремели яростные споры на философские и богословские темы. О том, что ведение споров было для греков своего рода «умственным спортом», говорилось ещё в «Деяниях апостолов». Но порой предметами спора становились основополагающие догматы Православной Церкви, а, следовательно, и жизни государства, потому что официально считалось, что империя строилась на принципе «симфонии» Церкви и Государства. И тогда дело доходило почти до гражданской войны. Одно время к власти пришёл император-иконоборец, и по всей империи началось истребление икон как проявления язычества: ведь в Библии сказано, что Бога никто никогда не видел, и потому его изображение в каком бы то ни было виде запрещалось, (на этом основании иудеи до сих пор не допускают никаких изображений Бога, а мусульманам запрещено изображать людей и животных, и у них изобразительное искусство развивалось в жанре орнамента для украшения книг и в ткачестве ковров, хотя мечети строились искусными архитекторами и богато украшались). А те, кто по-прежнему почитали иконы, подвергались жестоким преследованиям многие из них пополнили сонм мучеников за веру. Ересь иконоборцев удалось победить, когда было чётко сформулировано положение, что Бога никто никогда не видел до выхода на проповедь Господа и Бога нашего Иисуса Христа, Который есть совершенный Бог и совершенный Человек, Его видели и с ним общались тысячи людей, и Он Сам оставил Своё изображение в образе Спаса Нерукотворного. День победы над иконоборцами до сих пор празднуется в Церкви как Торжество Православия.

Ничего этого русская Церковь (первоначально, в течение нескольких веков остававшаяся лишь митрополией византийской Церкви) тогда не знала. Она приняла византийские догматы как истину в последней инстанции, не стремясь осмыслить их как-то по-своему. Позднее и на Руси появятся сомневающиеся в истинности церковных догматов и последователи иконоборцев (ереси стригольников и «жидовствующих»), но это были течения, занесённые с Запада. Борьба с этими ересями была ожесточённой, но недолгой, и завершилась победой традиционного Православия.

Не было сначала в русской Церкви и русских епископов, которые имели бы право посвящать в сан священников из русских. И всё же греческий язык не стал богослужебным языком Русской Церкви.