Процент соответствия

Закончив круг, Атран полюбопытствовал, как идут дела у геолога. Тот драил песком бок артефакта. Девушки светили, помогали и больше не зубоскалили. Описав несколько витков по расширяющейся спирали вокруг объекта, Атран не нашел ничего интересного и объявил сбор.

– Я не знаю, что это, но лежит оно здесь больше пяти тысяч лет,– сообщил топограф. – Около пяти тысяч лет назад здесь проходило течение, которое несло песок. И медленно заносило эту хреновину. Потом шторм размыл косу, и течение пошло другим путем. А наносы остались.

– Хорошо некоторым, – пробурчал геолог. – А я ничего не узнал. Это вещество прочнее любого камня. Смотрите, – он вынул из обтекателя маленький камешек и провел им по очищенному участку поверхности. Потом пальцем стер чуть заметную царапину – и не осталось никакого следа!

– Это вещество нам не по зубам.

– Это все?

– Мы нашли контур того, что Елобоч называет пастью шалота. Это слегка углубленный прямоугольник, и по его периметру имеется тонкая щель. Очень тонкая. Есть еще несколько похожих контуров меньшего размера. Они отличаются звуком при простукивании. Пожалуй, все.

– Кто может добавить?

– Когда мы были здесь в первый раз, внутри что-то шебуршилось. А в этот раз тихо. Ну, почти. Иногда, вроде, что-то слышу. А может, нет... – поделился Елобоч.

– В тот раз там Эскар шебуршился, – уточнила Арлина.

– Да нет, клясться не буду, но там как бы в разных местах шумело.

– Хорошо, принято. А что кулы по этому поводу думают?

Свисты смутились. Геолог с топографом переглянулись настороженно. Атран понял эти взгляды. Неприятно оказаться посреди океана с тронувшимся начальником. Поднялся на пару метров и мелко затрепетал плавниками. Кулы не обратили никакого внимания. Волна холодного ужаса смыла все мысли. Сигнал «Ко мне» – это первое, с чего начинают дрессировку кулов. Он въедается в спинной мозг на глубину инстинктов. Старый, матерый кул может не подойти, если сигнал подаст не его хозяин. Но обязан оглянуться. Может, кулы скоропостижно одичали в этом шальном месте? Тогда лучше тихо удалиться, пока они не проголодались...

– Парни, вы в кулах ничего странного не заметили? – громким шепотом поинтересовался он.

– Нет... А что?

– Они на это, – потрепетал плавниками, – не реагируют.

– А-а... – Елобоч пошел вверх и оглушительно свистнул. Три кула развернулись и замерли, четвертый устремился к хозяину.

– Мы их не учили откликаться на вибрацию, – объяснил парнишка.

– Плавники у всех одинаковые, а голос у каждого свой.

– Ясно. Пусти меня на нижнее пятно.

Не очень охотно, но парнишка уступил. Атран передал кулу образ, якобы он огромная, размером с шалота, заботливая самка кула. Мама, в общем. Кул не поверил, но проникся симпатией и раскрылся. Атран повел его над самой поверхностью объекта, выражая любопытство. И получил от кула довольно четкий образ: «Тут бычков ловить нельзя/не слышно». Раскрылся сам, чтоб полнее слиться с сенсорикой хищника – и понял! Мало исследованное чувство, позволяющее кулам находить закопавшихся в песок бычков, здесь не действовало. Атран отпустил кула и вернулся к разумным.

– Кул говорит, здесь бычков ловить нельзя. Его ощущалка не действует,– сообщил он. – Орель, добавь это в общую копилку.

За следующие сутки узнали много нового. Свисты очистили от наносов большой участок поверхности. Девушки надраили его песком до зеркального блеска, соскоблив все налипшее. В нескольких местах обнаружили крохотные – в доли миллиметра – кратеры. Материал объекта не имел ни вкуса, ни запаха. С северной стороны поверхность казалась на долю градуса теплее. Почему-то геолог утверждал, что именно из-за этого объект не занесло песком полностью. Свисты простучали поверхность камнем. Выявили радиальные и концентрические полосы, отзывающиеся другим звуком. Заявили, что потроха объекта имеют сложную структуру. Что под этим подразумевают, объяснить не смогли. Атран долго пытал, понял лишь, что эхо по прямой не ходит. После обеда свисты расположились в вершинах равностороннего треугольника, и двое начали ритмично стучать камнями. После чего спорили, кричали, что у кого-то чувства ритма нет, сдвигали вершины, превращая равносторонний треугольник в равнобедренный, и вновь барабанили камнями по гулкой поверхности. Потом заявили Атрану, что измерили скорость звука и заставили топографа промерить стороны полученного треугольника. Сообщили, что скорость звука в поверхностном слое объекта в три с лишним раза превышает скорость звука в среде. Геолог уточнил, что это больше, чем в гранитах и базальтах.

На ночлег расположились метрах в двухстах от объекта. На голом, песчаном дне. Свисты приказали кулам охранять лагерь.

Ночью проснулись от ощущения давящего ужаса. Свисты не сговариваясь заняли круговую оборону, хвост к хвосту, в двух метрах ото дна. Заметались лучи жекторов, обшаривая пространство. Кулы куда-то исчезли. Пограничники напрасно подзывали их.

«Бала меня бы не бросила», – тоскливо размышлял Атран, пытаясь прикрыть Анту своим телом.

– Я знаю, что это! Это безопасно! – выкрикнул геолог. – Это инфразвук.