«Протоколы сионских мудрецов». Доказанный подлог

Маккиавели доказывает у Жоли, что свобода и парламентаризм совсем не нужны народным массам: «Огромные массы прикованы к труду и бедности, как некогда они были прикованы рабством. Я вас спрашиваю, какое значение могут иметь для их счастья все ваши парламентские фикции… Какое значение может иметь для пролетария, согбенного трудом, подавленного бременем рока, что несколько ораторов может говорить, что несколько журналистов может писать? Вы создали права, который для народных масс всегда останутся в состоянии голой возможности, ибо он никогда не смогут ими пользоваться» (Joly, стр. 39–40). — Авторы подлога перефразировали это место в «Сионских Протоколах» (№ 3) следующим образом: «Народы прикованы к тяжелому труду бедностью сильнее, чем их приковывало рабство и крепостное право… Что для пролетария, труженика, согнутого в дугу над тяжелым трудом, придавленного своею участью, получение говорунами права болтать, журналистами — права писать всякую чепуху наряду с делом, раз пролетариат не имеет иной выгоды от конституции, кроме тех жалких крох, которые мы ему бросаем с нашего стола за подачу им голосов в пользу наших предписаний и ставленников наших, наших агентов?… Мы включили в {38} конституцию такие права, который для масс являются фиктивными, а не действительными правами».

Намекая на бонапартистские переговоры, Маккиавели говорит у Жоли: «Неизбежным последствием хода вещей будет то, что народ когда–нибудь овладеет всей той властью, источник которой, как было признано, был именно в народе. Сохранит ли народ власть в своих руках? Нет. Через несколько дней неистовства, он в утомлении бросит эту власть первому счастливому солдату, которого он встретит на своем пути (Joly стр. 43). — В «Протоколе» № 3 мы читаем: «Когда народ увидел, что ему во имя свободы делают всякие уступки и послабления, он вообразил себе, что он — владыка, и ринулся во власть, но конечно, как и всякий слепец, наткнулся на массу препятствий; бросился искать руководителя, не догадался вернуться к прежнему и сложил свои полномочия у наших ног» («Луч Света», стр. 226). Место Наполеона заняли сионские заговорщики.

Далее Маккиавели говорит о непрочности строя в современных обществах, без идеала и без возвышенных стремлений: «Это общество с холодной душою и в состоянии декаданса, в которых нет другого культа, кроме культа золота, и где меркантильные нравы напоминают нравы евреев, которых они взяли за образец… Вы думаете, что низшие классы стремятся овладеть властью из–за любви к свободе, как таковой? Нет, они это делают из–за ненависти к тем, которые обладают собственностью» (Joly, стр. 47). — Конец 4–го «Протокола» гласит: «Напряженная борьба за превосходство, толчки экономической жизни создают, да и создали уже разочарованные, холодные и бессердечные общества. Эти общества получат полное отвращение к высшей политики и религии. Руководить ими будет только рассчет, т. е. золото, к которому они будут иметь настоящий культ, затем, материальные наслаждения, которые оно может дать. Тогда тоне для служения добру, даже не ради богатства, а из одной ненависти к привилегированным, низшие классы гоев пойдут за нами против наших конкурентов за власть — интеллигентов–гоев» ("Луч Света", стр. 229). — {39}

Интересно, что у Жоли приведенное место— единственное, пожалуй, место книги, в котором упоминается о евреях.

Подделыватели не сочли нужным «планировать честно» и опустили слова, относящаяся к евреям, ибо они не соответствовали в данном случае «гармонии подлога». Они себя вознагради ли тем, что два раза вставили слово «гоев» там, где у Жоли этого слова, конечно, не было.

Маккиавели рисует у Жоли план государственного переворота так, как он действительно был совершен Луи Наполеоном Бонапартом. В Диалоге 8–м он говорить, что народ ему простить его преступление: «Вы знаете, народы чувствуют какую–то тайную любовь к гению, крупному по грубой силе. При каждом акте насилия, отмеченном талантом и искусством, вы услышите, как все будут говорить, с выражением удивления, в котором совершенно забудется порицание: это, конечно, непохвально; но как это ловко сыграно и великолепно сделано " (Joly, стр. 96). —В номере 10–м «Сионских Протоколов» мы читаем: «Народ питает особую любовь и уважение к гениям политической мощи и на все их насильственные действия отвечает: подло–то подло, но ловко… Фокус, но как сыгран, столь величественно нахально» («Луч Света», стр. 240).

Маккиавели иллюстрирует затем у Жоли факт создания престижа правителя, после применения системы беспощадного террора, примером Суллы: После страшного кровопролития, произведенного им в Италии, Сулла смог появиться снова в Риме в качеств простого частного человека. Никто не тронул волоса на его голове (Joly, стр. 159). В номере 15–м «Сионских Протоколов» мы читаем: «Вспомните пример того, как залитая кровью Италия не коснулась волоса с головы Суллы, который пролил эту кровь» («Луч Света», стр. 256).