Протокол «Сигма»

– Полагаю, что лет тридцать пять… Мириам, плюс-минус еще десятилетие. Но мне до сих пор хочется называть вас профессор Бэйтиман.

Иверс был одним из лучших студентов Мириам Бэйтиман в Йельском юридическом колледже, и он же стоял за ширмой и дергал за ниточки, когда лет пятнадцать назад судья Бэйтиман получила назначение в Верховный суд. Он наклонился в кресле, как бы подавшись к своей собеседнице.

– Вы чрезвычайно занятая леди, к тому же сейчас проходит сессия суда, так что позвольте мне перейти прямо к сути дела. Президент попросил, чтобы я обсудил с вами одну вещь, которая не должна выйти за пределы этой комнаты. Он много раздумывал на эту тему. Пожалуйста, учтите, что все это чисто предварительные соображения.

Голубые глаза судьи Бэйтиман мудро и проницательно смотрели сквозь толстые линзы очков.

– Он хочет, чтобы я ушла, – мрачно проговорила судья.

Ее посетитель оказался не готовым к такому прямому разговору.

– Он питает огромное уважение к вашим знаниям, опыту и интуиции и хотел бы, чтобы вы сами рекомендовали своего преемника. Президент будет находиться на своем посту чуть больше года и хочет удостовериться в том, что ближайшая вакансия Верховного суда не достанется кандидату от другой партии. А это кажется вполне вероятным.

– А что дает президенту основания считать, что мое место может в скором времени освободиться? – спокойно спросила судья Бэйтиман.

Рональд Иверс склонил голову и закрыл глаза, как будто молился или глубоко задумался.

– Это очень деликатное дело, – произнес он мягким голосом, словно священник, выслушивающий исповедь, – но ведь мы с вами всегда разговаривали друг с другом открыто. Вы относитесь к числу самых лучших членов Верховного суда, которых когда-либо видела эта нация, и я нисколько не сомневаюсь в том, что вас будут вспоминать наряду с Брандисом или Франкфуртером. Но я знаю, что вы желаете сохранить свое положение, и поэтому вы сами должны задать себе очень трудный вопрос: сколько еще лет осталось у вас впереди? – Он поднял голову и посмотрел собеседнице прямо в глаза. – Вспомните, что такие люди, как Брандис, Кардозо, Холмс, – все они чрезмерно засиделись на своем месте. Они оставались в суде еще много лет после того, как перестали справляться со своей работой.

Судья Бэйтиман твердо встретила его взгляд.

– Не хотите ли кофе? – неожиданно спросила она. И добавила, заговорщицки понизив голос: – Я только что вернулась из Вены и купила там у «Демела» его знаменитый сахарный торт, а врачи не разрешают мне съесть хотя бы кусочек.

Иверс погладил себя по плоскому животу.

– Я стараюсь держаться в форме. Так что благодарю вас, но нет.

– Тогда позвольте мне ответить откровенностью на откровенность. Я знаю репутацию едва ли не каждого судьи любого уровня во всех округах страны. И я нисколько не сомневаюсь в том, что президент сможет найти юриста высочайшей квалификации, с блестящим умом, обладающего глубокими и широкими познаниями. Но я хочу указать вам на одну вещь. Верховный суд – это место, требующее многих и многих годов обучения, прежде чем юристу удастся начать по-настоящему плодотворно работать. Нельзя просто прийти сюда с надеждой на то, что место сразу сделает человека пригодным для того, чтобы занимать его. Ничего здесь не может заменить опыта и времени работы. Если можно сказать, что здесь я получила один главный урок, то он заключается в том, что я познала силу опыта. Именно он и является источником реальной мудрости.

Ее гость был готов к этому аргументу.

– И в суде нет никого, кто мог бы сравниться с вами в мудрости. Но ваше здоровье становится все хуже и хуже. К великому сожалению, вы не молодеете. – Он печально улыбнулся. – Как, впрочем, и все мы. Я знаю, что это ужасно неприятная тема, но, увы, ее никак не обойдешь.

– О, я не собираюсь отбрасывать копыта в ближайшие несколько дней, – заявила она, яростно сверкнув глазами. Телефон, стоявший около ее стула, внезапно резко зазвонил, и они оба вздрогнули от неожиданности. Судья подняла трубку: – Да?

– Прошу извинения за то, что потревожила вас, – раздался голос Памелы, которая уже много лет была секретарем судьи Бэйтиман, – но это мистер Холланд. Вы сказали мне, чтобы я соединяла его с вами каждый раз, когда он будет звонить.

– Я буду разговаривать из своего кабинета. – Она опустила трубку и начала с трудом подниматься на ноги. – Вы извините меня, если я оставлю вас на минутку-другую, Рон?

– Я могу подождать в приемной, – сказал Иверс, быстро вскочив и помогая судье подняться.

– Не валяйте дурака. Оставайтесь здесь. А если передумаете насчет сахарного торта, то сами знаете, что Памела всегда рядом.

Судья Бэйтиман закрыла за собой дверь и целеустремленно заковыляла к своему любимому креслу.

– Мистер Холланд?

– Мадам судья, прошу простить меня за то, что я вас отвлекаю, – произнес голос в телефонной трубке, – но у нас возникли трудности, с которыми, как я подумал, вы могли бы помочь справиться.

Судья некоторое время слушала своего собеседника, а затем сказала:

– Я могу позвонить.