Протокол 06 «Ева»

Яркое солнце так редко появлялось в последние годы, что его недельное стояние на небе вызывало у всех восторженные чувства. Целых семь дней без дождей. Улицы городов подсыхали впервые за долгое время. Воронки, оставленные взрывами, зеленели. Молодая трава тянулась в чистый летний воздух, ещё немного прохладный, но уже обещающий много приятного. Вечерние прогулки под тихим небом, летние кафе…

По пустынному центру города проехала машина посольства с дипломатическими номерами и завернула к военному госпиталю. Здесь разбирали завалы. Гудела уборочная техника, ходили рабочие. Водитель остановился, ожидая проезда колонны грузовиков, доверху груженных обломками и мусором.

Глядя через тонированное стекло, Валентина вспомнила, как год назад такие же здания рушились у неё на глазах. Цикличность человеческой жизни иногда не имела смысла. Обретя, всё равно потеряешь. Иногда быстрее и страшнее, чем можешь представить.

- Лейтенант Ристич, - оторвал её от размышлений советник посольства Владислав Кежман. - Ты не посмотрела дело.

Валентина достала сигареты, закурила. Сквозь приоткрытое окно врывался приятный летний ветерок, разметая дым по дорогому салону машины.

- Владислав, я уже не верю, что мы что-то найдём, - сказала она. - Какое это по счёту братское захоронение?

- На сей раз, я больше чем уверен, - возразил Кежман. - И речь идёт не о захоронении.

Валентина кивнула:

- Я слушаю.

Отдел военных расследований объединённого дипломатического корпуса уже давно поставил крест на этой истории, но Владислав оказался упорней всех.

- Значит так, - он покопался в дипломате, вынул папку. - Исходя из твоих сведений, он находился в штабе вертолётного полка при взятии Сарагосы. Его имя есть в списке офицеров за позапрошлый год. Разумеется, в списках за прошлый год отмечено, что он погиб. Но данных об обычном воинском захоронении нет. Пишут, что погиб в бою, сгорел в вертолёте. А мы с тобой знаем, что это не так.

- И? Это наша стартовая информация, - заметила Валентина. - Что изменилось?

- Именно вначале я совершил ошибку, - ответил Кежман. - Из всех возможных вариантов развития событий, я не подумал только об одном. О том, что он мог выжить на той вертолётной площадке…

Валентина покачала головой:

- Это невозможно.

- Почему же? Судя по его медкарте, он был крепкий малый.

- А пуля в груди?

- Вот именно! - кивнул Кежман. - Я сравнил описанные тобой ранения с медкартами всех военнопленных сначала, а потом и всех заключённых собственных лагерей Союза, то есть тех мест, где мог оказаться дезертир или предатель, или кто угодно из собственных военных.

- Владислав, простите меня, - вздохнула Ристич. - Я свела вас с ума этим поиском.

- Вовсе нет. Это оказалось единственной ниточкой. Понятно, что командование решило скрыть инцидент. История у Сарагосы подчищена до дыр. Офицер застрелил троих человек насмерть, четверых покалечил. Такой герой никому не нужен. Официально там ничего не произошло. И если я прав…

Кежман вернулся к бумагам.

- Двадцать пятого июля, то есть через три дня после событий, в одну из колоний особо строгого режима для военных преступников поступил человек. Без указания имени и звания. Так, вот! Первичный медицинский осмотр показал огнестрельные ранения лёгкого, печени и правого бедра. В крови содержались остатки лекарственных препаратов и большое количество биостимуляторов роста клеток, благодаря которым он, наверное, и выжил. А за сутки до вашего спасения Сергея ещё лечили.

- Вы стали называть его по имени? - невесело улыбнулась Валентина.

Кежман кивнул:

- Мы с тобой так давно занимаемся поиском его могилы, что я привык к нему, как к родному. Так вот, общее состояние…

Владислав на секунду остановился в сомнениях, надо ли перечислять.

- Сломаны ребра, разрыв селезёнки, множественные гематомы, тут много всего. Но это тоже говорит в нашу пользу. Ведь его не могли просто так поднять на ноги и отправить по этапу. Я думаю, эти три дня они использовали для…

Кежман замолк на мгновение, заметив болезненное выражение на лице лейтенанта Ристич.

- Это не суть, - наконец продолжил он. - Заключённый без имени, но есть номер. По этому номеру приговорён к расстрелу. Но данных о смерти снова нет.

- А вы думаете, они каждого протоколировали? - заметила Валентина.

- Нет, - Владислав полез в дипломат, - я знаю, что они этого не делали. Но я оставил его номер в списках поисковой службы Красного креста, как только началась проверка военных тюрем на территории обеих конфедераций, и… номер всплыл.

Валентина вздрогнула.

- В базе данных рудника на острове в Карском море, - продолжал Кежман. - Адский холод, тёмные тоннели. Туда привозили людей только для одной цели - умирать. Это объясняет, почему заключённого не казнили в колонии. В общем, с ним сейчас разбирается доктор Беспалов из международного военного госпиталя, куда мы и едем.

- То есть? – лейтенант Ристич удивлённо вздохнула.