Противоречия любви_

– Сама, – Даре было неприятно чувствовать их руки на себе.

Гер кивнул, и охранники вышли из комнаты.

– А теперь давай вместе посмотрим небольшое кино. Возможно, многие из героев этого фильма тебе известны.

Дара непонимающе посмотрела на Гера, а потом перевела взгляд на включившийся экран панели телевизора на стене. Там беззвучно разворачивался сюжет практически боевика. Из машины вытаскивали парней и тащили их в сторону. Это была первая часть сюжета. Потом на экране появилась запись с другой камеры, уже в помещении. Теперь Дара смогла рассмотреть лица тех, кого поймали – это были люди Шандора. Она помнила их, они приезжали к отцу. Пойманных было четверо. Они пытались сопротивляться, но руки у них были связаны за спиной, и попытки были бесполезны. Дальше их начали бить, и хотя звука и не было, но Дара физически ощущала их боль, видя, с какой силой им наносятся удары.

– Хватит, пожалуйста! – она повернулась к Герману, понимая, что не в силах больше смотреть на избиение цыган. И пусть они из другого табора, но они свои, они цыгане.

Герман лишь надменно улыбнулся и опять стряхнул с сигареты пепел.

– Пожалуйста, скажи им, чтобы прекратили.

В порыве эмоций Дара встала и шагнула к ним.

– Ты знаешь, что должна сделать, чтобы попросить меня, – Герман откинулся на спинку дивана и демонстративно широко развел ноги.

Глава 9

Дверь в кабинет Мирчи резко открылась, и на пороге появилась Роза, достаточно объемная, чтобы заслонить собой весь проем.

– Твою Дару видели с Полонским! – выкрикнула Роза. – Она теперь с ним по клубам шляется.

– Замолчи! – Мирчи ударил кулаком по столу. – Кто дал тебе право говорить? Совсем распоясалась, забыла, как должна себя вести!

– Это твоя дочь распоясалась!

– Замолчи! – Мирчи опять ударил кулаком по столу, затем сурово спросил: – Откуда ты это знаешь?

– Из табора Шандора Люба звонила, ее сына схватили, говорит, убивать будут… плачет она… горе-то какое…

– Хватит! По делу говори.

Роза театрально протерла платком сухие глаза и продолжила:

– Сын Любы с Шандором в клубе был, они и видели там Дару. Говорит, и плясала она для него, и пела, а наряжена-то как была, как кукла…

– Как же сын Любы это говорит, если его схватили? – Мирчи знал, что его жена очень болтлива, и поэтому понять суть в ее рассказах всегда было очень сложно.

– Сына Любы схватили, это его друг говорит. Он в табор вернулся и всё всем рассказал – и про то, что сына Любы схватили и еще троих, и убивать их будут, и про Дару, как она на Полонском висла, ни на шаг от него не отходила…

– Хватит! Пошла отсюда.

Мирчи дождался, когда за Розой закроется дверь, и откинулся на спинку кресла. Затем, подумав, набрал номер Шандора. Ему было неприятно ему звонить, да и не барона это дело – звонить таким. Но речь шла о цыганах и его дочери.

– Здравствуй, Шандор. Что произошло, почему Люба из твоего табора говорит, что ее сына схватили и еще троих с ним? И где ты сам, пока твои люди захвачены?

Шандор снял со своего члена активно на нем прыгающую девушку и сел на кровати.

– Рад тебя слышать, барон. Это честь для меня – твой звонок и то, что ты интересуешься моими делами. Только вот что я тебе скажу: мои дела – это мои дела. И отчитываться я перед тобой не собираюсь.

– Речь идет о цыганах!

– Не лезь в мои дела. Это мои люди, и я сам с этим разберусь. Ты лучше со своей дочкой разберись, а то она совсем стыд потеряла – в ночные клубы ходит, пляшет, поет, Полонского потешает. Кстати, мое предложение еще в силе. Как наскучит она ему – я пока еще готов ее забрать себе.

Мирчи ненавидел Шандора за ту правду, которую он ему сказал, только вот от правды не уйдешь. Он нажал на кнопку отбоя связи и понял, что последняя его надежда рухнула. Он потерял свою дочь навсегда.

Роза, все это время подслушивающая под дверью, с ухмылкой потерла руки, понимая, что с Дарой покончено. Больше эта ненавистная девчонка не будет путаться у нее под ногами. Теперь у Мирчи есть их дочери и сын, им перейдут все деньги барона.

***

Ощущение безысходности было настолько сильным, что Даре казалось, она вдыхает её с воздухом. Безысходность. Ее жизнь стала такой, и все ее слабые попытки изменить это потерпели неудачу. Она смотрела на Гера, видела его холодный взгляд, надменную улыбку. А ведь она так хотела попытаться изменить происходящее, став немного другой. Она надеялась, что если поменяется сама, то и Гер поменяется. Ведь не может же человек быть настолько жестоким? Или может… Там, на экране монитора, избивали цыган, тех, кто был с ней одной крови, и теперь их жизни зависели от нее.

– Пожалуйста, прекрати это, я сделаю то, что ты хочешь, – Дара так нервно теребила браслетик из бусинок на руке, что он порвался, и они рассыпались на ковре перед ней. Гер проследил их падение взглядом.

Он молча достал телефон и набрал номер.

– Хватит пока этих бить, сбавь обороты.

Сказав это, Гер положил телефон на столик перед собой и опять откинулся на диван. Дара видела, что цыган перестали бить.

– Ты их отпустишь?

– Посмотрим. Всё зависит от того, насколько ты сможешь меня порадовать.