Против всех!

Мужчины рванулись вперед так же быстро, как раньше они бежали за мечами – не бездумно рванулись, мешая друг другу, а с двух сторон, чтобы не оставить жертве ни одного шанса. Молодой слева, старший справа. Мечи ударили мгновенно, и Ульдир видел, что бойцы не хотели убить сразу. Хотели покалечить. Пустить кровь.

Молодой нацелился в грудь, видимо, намереваясь отсечь одну из «выпуклостей», «старый» – ударил вскользь по бедру, похоже, целясь рассечь завязки набедренной повязки, а потом, когда женщина останется совсем голой, свалить ее на песок и насиловать под радостные крики толпы.

Ульдир видел однажды такое зрелище, и оно не доставило ему удовольствия. Это сродни некрофилии, извращение, развлечение для извращенцев. А он нормальный мужчина, не такая гнусь, как эти вырожденцы!

Никто не понял, как это произошло, – женщина шагнула в сторону «старого», вписавшись в удар, убрала грудь из-под клинка молодого, и через мгновение она уже стояла, держа в руках длинный меч, а старший боец падал на песок, заливаясь кровью из разбитого в блин лица.

Локтем? Вероятно. Но это движение было таким молниеносным, таким отработанным и смертельным, что его почти никто не заметил. Кроме знатоков единоборств, таких, как Ульдир. Но этих знатоков было в зале совсем немного. Остальные увидели лишь, что женщина отшатнулась, как-то умудрилась выхватить меч, а один из противников упал на пол и почему-то не встает, только подергивается, будто отправляется на суд богов.

Молодой все понял, отскочил назад, замер – его грудь тяжело и часто вздымалась, лицо уже не было таким счастливо глумливым. Он видел много схваток, в том числе и в Яме, и потому легко мог определить руку мастера, особенно сейчас, когда чувства обострены до предела.

Его раздумья длились недолго – с яростным криком парень бросился вперед, сплетая непроницаемую сеть из сверкающих клинков, и в этом вихре женщина должна была утонуть, как в эорнском болоте.

Однако не утонула – блеск клинков, три удара – два звонких, один глухой, будто мясник разрубил тушу, и вот уже боец опускается на колени, мягко утыкается головой в песок.

В амфитеатре мертвая тишина. Все встали, затаив дыхание, выпучив глаза, как на явление Создателя народу. А женщина отбросила свой меч, спокойно подошла к старшему мужчине, схватила его за косицу, заплетенную на затылке, подняла тяжелый меч, выпавший из руки его молодого напарника, и одним ударом отсекла голову противника.

Потом то же самое проделала с другим соперником, и когда в ее руках оказались обе головы, по очереди с силой запустила их вверх, в ряды амфитеатра, использовав для замаха косицы обоих покойников.

Сила броска была такова, что головы долетели почти до самого верха – одна сбила с ног мальчишку, разносчика пирогов с рыбой, другая попала в грудь плантатору, владеющему двумя плантациями сахарного тростника.

И только тогда зал взвыл, запрыгал, заорал, в трех местах вспыхнули драки – то ли от полноты чувств, то ли это под шумок карманники попытались обчистить пояса жертв, но были пойманы – шум стоял такой, что его должны были слышать у самого дальнего конца базарной площади – это Ульдир знал точно.

А еще он знал, что завтра в этом амфитеатре народа будет столько – патат некуда бросить, попадешь в зрителя! И каждый принесет Главному полноценную серебряную монетку.

Хорошее, выгодное дело! Стоит подумать о таком деле, когда войдет в Десятку. Почему бы и нет? Зрелища – вот что нужно народу! Лепешку – и зрелищ! И тогда они твои, эти скоты в человеческом обличье!

– Аааа! Ты видал! Видал?! – Главный вскочил и заколотил кулаком по барьеру, перегибаясь вниз, туда, где стояла окровавленная невозмутимая женщина. – Как она их?! Ты только посмотри! Потрясающе! Эй, приятели – денежки сюда! Давайте, давайте! Ну?!

В ложу внесли три тяжелых, пухлых мешка, и Ульдир перевел дух – ни хрена себе! Вот это он бы попал! Тут не менее тысячи золотых!

– Полторы тысячи! Видал?! Ты мне приносишь удачу! – захохотал Главный. – Если и следующий боец будет таким же – да я озолочусь!

Как будто уже не озолотился, – подумал Ульдир, глядя на то, как надевают цепи на Морну и уводят ее прочь. Мысли его были уже не здесь, и даже не в этом времени – завтра, завтра все решится! Вот когда он войдет в Десятку…

Ресонг особого восторга не вызвал. Он деловито, как на тренировке, убил какого-то придурка с татутировками портового вора, так же деловито воткнул меч в песок и ушел, не вызвав у народа ни удивления, ни восхищения. Обычный боец, мечник, профессионал, который владел мечом раза в три лучше, чем его противник. Много ли интересу, когда срубают голову за два удара? Вот с женщиной было – это да!

И дальше вечернее представление при свете ярких факелов покатилось как обычно – в меру интересное, в меру захватывающее. Под конец заинтересовали зрителей только две девицы – совершенно голые, даже без набедренных повязок, – им бросили небольшие ножи, которыми нельзя было зарезать сразу, а только полосовать, как бритвой, и они долго возились на арене – визжа, истекая кровью и отборной руганью.