Против всех!

Ущипнул себя за сосок, едва не застонал от боли и разочарования. Как бы он хотел вместо чертовых бабских конусов со здоровенными сосками увидеть у себя нормальную мужскую грудь! Пусть и не такую эпичную, как у культуристов, но обычную мужскую грудь, не мерзко подпрыгивающую, когда он бежит! Не ноющие перед месячными груди, черт их подери!

Он уже давно заблокировал способности к деторождению, вмешавшись в структуру своего тела, но природу-то не обманешь! Каждый раз, ежемесячно, Сергей четко чувствовал приближение цикла – грудь болела, живот, настроение портилось, хотелось или заплакать, или убить кого-нибудь из тех, кто вывел его из себя! А этими «теми» были в такой период каждый второй!

Как сейчас, когда ему хотелось уничтожить весь проклятый Эорн! На что вот он рассчитывал? На роль Мессии? Хотел стать первым советником Главы Клана? Вернее – советницей, черт бы их всех побрал! А потом… мыслишка… стать во главе Клана, а? Завоеватель хренов! Император, мать твою!

Выругался, сел, задумался, с трудом взяв себя в руки. Что там бабища говорила про паралич? Чем они его свалили? Что у нее было на поясе? Не простая дубинка, к гадалке не ходи. Что-то вроде разрядника, стреляющего парализующими молниями. Бластер. Вот как можно было бы это назвать. Парализатор? Неужели у них остались технологии звездопроходцев? А он к ним со своими дурацкими знаниями…

Ошейник. Этот – отличается от ошейников, что были у Гекеля. ТЕ ошейники позволяли использовать гиориторнию. Эти – нет. Что это значит? А ничего! Может эорнийцы сами такие ошейники изобрели, а может, остались от предков – кто знает? Чего гадать? Нужно не гадать, а делать! Только вот что именно делать?

Вначале все-таки подкрепить силы. Что там бабища принесла? Пододвинул к себе миску, взял в руки, с подозрением принюхался. Пахло чем-то вроде машинного масла. Ни плохо, ни хорошо – просто масло, и все тут. Какие-то разваренные плоды или крупа. Зачерпнул пальцами липкую массу, попробовал – безвкусно, как пластилин, но не вызывает рвоты. По крайней мере – пока.

Пожевал, проглотил… Вроде пошло. Еще черпнул… Через несколько минут чашка стала чистой, в животе образовалась приятная тяжесть. Даже настроение слегка улучшилось, жизнь показалась не такой уж и плохой.

Магию забрали? В ошейник посадили? Решили, что беззащитен? Нет, суки, вы еще не знаете Сергея Сажина! Или, скорее, Серг Сажу. Впрочем – Сергей уже давно не понимал, кто он на самом деле такой – Сергей Сажин или Серг Сажа. Человек с Земли или абориген-мутант – кто он теперь? И какая разница – кто он? Он – это он! И хочет жить. А тех, кто ему помешает жить – убьет! Таковы правила игры.

Пошел к воде, тщательно вымыл чашку. Большая такая чашка, вместительная. Хоть каши не пожалели, и то ладно – неплохо набил желудок. Вернулся на лежак, лег, подбросил чашку вверх, поймал – способности мутанта никуда не делись, чашка будто зависала в воздухе, падая медленно, как пушинка, как перышко из взбитой подушки. Способность ускоряться осталась, это же не магия, это особенность организма.

Вспомнил, как бабушка в деревне взбивала свою перину. Иногда пушинка вылетала вверх, и котенок наперегонки с маленьким Сергуней пытался поймать это перышко под смех бабули. Хорошо было! Не понимаешь, что имеешь, пока не потеряешь… Вернуться бы в детство! В свое тело мальчишки, да с новыми знаниями, с умениями – начать все снова! Кем бы он сейчас был? Олигархом? Банкиром? Или главой какой-нибудь крупной корпорации? Зная все про кризисы, про падения рубля, про то, что будет с миром?

Усмехнулся – глупые мысли! Не к месту. Какая теперь ему разница, что было бы, если бы? Какое вообще ему дело до Земли? Теперь у него другая «Земля». И другая жизнь. И очень не хочется ее потерять.

Часы до следующего посещения «веселой» тюремщицей тянулись долго, тягуче, как растаявшая на солнце резина. Когда в двери завозились, отпирая, вскочил, отбросив сон, и сел на краю лежака. И тут же едва не застонал от разочарования – их было двое – прежняя тюремщица и баба помоложе, со знакомой дубинкой в руке – наготове!

– Чашку сюда давай! – приказала тюремщица, поставив другую чашку на лежанку и враждебно глядя на узницу. – Бросай сюда, не подходи!

Сергей кивнул, прицелился и метнул чашку, закручивая ее, как диск дискобола. Тяжелая деревянная чашка врезалась в горло тюремщицы помоложе, и та упала на пол, выронив дубинку, хрипя, хватаясь за горло.

Первая тюремщица мгновенно выхватила из-за пояса свою дубинку, но недостаточно быстро, – Серг уже прыгнул к ней со скоростью разжавшейся пружины и нанес мощный удар в висок, едва не проломив череп. Тюремщица еще не успела упасть, когда Сергей выхватил ее «дубинку» – цилиндр длиной сантиметров сорок и толщиной около пяти сантиметров. Поверхность «дубинки» была рифленой, и в середине имелась выпуклость, что-то вроде кнопки. Прибор был похож на фонарик и явно был делом рук чужой, высокотехнологичной цивилизации.