Против всех

— С чего вы взяли? Вам — туда, — грустный кивнул головой в сторону набитого пассажирами эконома автобуса. Тем временем улыбающаяся девушка распахнула дверь вип-кареты сошедшему с трапа мужчине. Мужчина тоже был невесел, его черный костюм, судя по крою, был сшит в Италии, мягкие туфли — где-то там же. По всему было видно, что служит он в той же организации, где и встречающие, но чином значительно выше.

— Безобразие какое, — Собчак с возмущением втискивалась в автобус с лохами из эконома. — Это ж нарушение всех правил перевозок.

— А ты Бородаю пожалуйся, — прохрипел Красовский, придавленный к дверям мускусной полной бабой-начальником.

Оказалось, впрочем, что до выхода метров двадцать, и вся эта катавасия с автобусом затеяна, исключительно чтобы помучить сто пятьдесят человек. Пограничный контроль-то убрали, а привычка издеваться осталась. Если русский человек утратит эту привычку, если у него вдруг пропадет желание унижать другого русского человека, то Россия падет, исчезнет, сотрется с карты мира и из памяти народов.

Весь следующий час, покачиваясь уже в «мерседесе» на кочках крымских дорог, Красовский думал об этой странной русской потребности. Потребности, сделавшей эту нацию такой непобедимой и уязвимой одновременно. Привычка унижаться спасала русских во всех бедах, при всех нашествиях и войнах. Потребность унижать сплотила русскую империю, покорила соседние народы, поставила на колени два континента. И где бы сейчас волею судеб ни оказывался русский человек, именно невозможность удовлетворить эту потребность вызывает в нем страдания и ностальгию.

Только рабы способны обеспечить империи мировое господство, и только рабам так просто верится в то, что они и есть господа. Именно поэтому с такой радостью жители Крыма встретили на своих улицах суровых людей в камуфляже, которые вмиг заставили подчиниться и самих крымчан, и их недавних украинских хозяев.

2. Виноделы

— Приехали, Красовский. Хватит спать, — Собчак бодро выпрыгнула из минивэна прямо на распаханную грядку.

— Это что такое?

— Виноградники, идиот.

И действительно, по всем склонам холмов, в долине и вдоль дороги, утыкаясь в горный сосновник и прячась в расщелинах скал, росла лоза. Аккуратные столбики, перевязанные проволокой, издалека напоминали шикарно устроенные минные поля.

— Это у нас каберне, а это мы посадили 10 гектар барберы. Я, кстати, Паша Швец.

Невысокий, сноровистый и явно оборотистый человек подал руку Ксении, когда та неуклюже споткнулась об обломок известняка.

— Это ваше все? — спросила Собчак.

— Наше. И хотим сейчас еще немного докупить, — Паша махнул рукой куда-то в сторону Чуфут-Кале.

— И это все имеет смысл? — удивилась Собчак. — Кому-то нужны эти ваши вина?

— Посмотрите, какая почва. Это же известняк. В этих широтах, когда не слишком жарко или холодно, такие почвы есть только в Бургундии. Крым — место, где могут и будут делаться настоящие великие вина.

— А как же вы все это поливаете тут? Воду-то вам хохлы отключили, говорят, — зевнул Красовский.

— А винограду вода не нужна. Чтобы получилось настоящее вино, лоза должна мучиться. Она должна сквозь этот камень пробиться и сама дойти до воды.

— Вот так же и русский человек, — вздохнул Красовский. — Если не пострадает, так дрянью и помрет.

— А тут, глядите, мы сделаем ресторан.

Между виноградниками на холме шла стройка.

— Думаете, сюда будут ездить? — удивилась Собчак.

— Еще как. Я вам гарантирую, что через пару лет тут будет Мекка экотуризма.

— А сейчас где бы нам перекусить? — оглядываясь по сторонам, спросил Красовский.

— Ну поехали уже в Севастополь. Там отличное есть место.

На летней веранде под раскидистыми платанами сидели несколько человек.

— Это, кстати, наши коллеги, — сказал путешественникам Швец. — Владельцы компании Esse, тут это главный производитель нормального вина.

— Ой, Ксения, Антон, это вы? — удивилась симпатичная блондинка.

— Вы и меня знаете? — ошарашенно спросил Красовский.

— Ну конечно. Мы все время читаем ваши репортажи. Я Марианна.

— А давайте мы тогда к вам подсядем, — предложила Собчак. — А вы нам заодно и расскажете, как у вас все устроено.

— Прекрасно, — улыбнулся седоватый качок. — Я, кстати, Руслан.

— Руслан у нас несогласный, — хихикнул Швец.

— Как у вас бы сказали — майданутый, — продолжал улыбаться Руслан.

— Ну это я уже по улыбке понял, — подозрительно прищурился путинист Красовский. — Наши люди просто так не улыбаются. Ну рассказывайте, почему вы нашего Путичку ненавидите?

Руслан: Да не ненавидим. Просто мы хотели, чтобы он у вас остался.

Собчак: Ну и что, вам плохо будет? Теперь вот вы в России, у вас бизнес больше.

Руслан: Мы, в принципе, в Россию продавали, и проблем не было никаких. Но при этом у нас был рынок Украины, который в перспективе имел даже больший потенциал развития. Хотя, конечно, потребителей в Москве и в Питере больше, просто по количеству и по богатству. Но с точки зрения национальной преданности у украинцев это больше развито. То есть в Москве, что бы мы ни рассказывали, будут пить Италию, Францию в большинстве случаев.