Против ветра

— Сделайте ему копию, — требует Мартинес, обращаясь к судебному приставу. — Сделайте побольше копий, они нам понадобятся. — Он озирается. — Если больше нет добавлений, в заседании суда объявляется часовой перерыв.

Я беру слово, прежде чем он ударяет молотком по столу.

— Ваша честь, у меня еще один вопрос к доктору Грэйду.

— Давайте, — недовольным тоном разрешает он.

— Доктор Грэйд, известно ли вам о существовании каких-либо других статей с изложением теории так называемых «раскаленных ножей»?

— Нет, мне об этом ничего не известно.

— Вы стараетесь быть в курсе этих вещей, я имею в виду последние нововведения в области судебной медицины.

— Стараюсь быть в курсе, как и любой другой коронер в нашей стране, — ледяным тоном отвечает Грэйд. — Любой мало-мальски известный коронер или судебно-медицинский эксперт вам это подтвердит.

— Зная это, сегодня я буду спать спокойнее, — презрительно, под стать ему, отвечаю я, поворачиваясь спиной к этому ублюдку, из которого напыщенность так и прет.

Я, Мэри-Лу и рокеры маемся без дела во внезапно опустевшем зале суда, дожидаясь, когда представители всех заинтересованных сторон закончат читать статью.

— Они, наверное, считают, что мы рехнулись, — бросает Мэри-Лу.

— Ясное дело, рехнулись, раз связались с такими подонками, как мы! — отвечает ей Таракан. — Все о'кей… мы по-прежнему в тебе души не чаем.

— Вы уверены, что хотите приобщить эту улику к делу, Уилл? — спрашивает Мартинес у нас с Мэри-Лу. Он вызвал нас к себе в кабинет.

— Да, Ваша честь.

— Но это же идет в ущерб вашей аргументации по делу, которое, должен сказать, пока складывается для вас на редкость успешно. — Вид у него расстроенный, такое впечатление, что это мы его подставляем. — Вы можете изъять из протокола упоминание о журнале, — добавляет он. — Мы же не на суде.

— Мы хотим, чтобы это было внесено в протокол. Мы хотим играть в открытую! — с жаром отвечает ему Мэри-Лу.

Мартинес тяжело вздыхает.

— Вы вправе поступать так, как вам заблагорассудится. Надеюсь, вы знаете, что делаете. И ваши подзащитные тоже.

6

Фрэнк Шугармэн, доктор медицины, доктор философии, коронер Сент-Луиса в штате Миссури, известный своими статьями и лекциями, в которых рассматриваются вопросы причинно-следственных связей в убийствах, связанных с применением насилия, не торопясь занимает место для дачи свидетельских показаний. Судебный пристав зачитывает текст присяги, и его «да» гулким эхом разносится под сводами притихшего зала.

Шугармэну на вид около пятидесяти, это высокий, пышущий здоровьем, крепкого телосложения мужчина, самый настоящий возмутитель спокойствия, смахивающий на Джерри Спенса[26], только в области судебной медицины. Один из ведущих судебно-медицинских экспертов в стране, он часто выступает с показаниями при рассмотрении дел об убийствах, и с его мнением считаются. Это важная персона, к его словам принято прислушиваться.

Он прилетел вчера вечером, Мэри-Лу, Эллен и я провели несколько часов над тем, что просматривали стенограмму предыдущего суда (особое внимание обращалось на показания Грэйда), разглядывая снимки трупа и толкуя на все лады злополучную статью. Шугармэн был и озадачен, и рассержен одновременно.

— Я знаю Милта Грэйда, — сказал он, — у него хорошая репутация, хотя, на мой взгляд, его взгляды малость устарели. Что же касается всего этого, — он имел в виду выводы, сделанные Грэйдом, — то они ни в какие ворота не лезут. У любого коронера на моем месте волосы бы от этого дыбом встали! Словно все мы — группка ни на что не годных знахарей, которые пользуют пациентов змеиным ядом!

Всплывает мысль о Хардимане, о том, как он здорово наловчился лечить больных при помощи змей и знахарства, но я помалкиваю. Сейчас не время дискуссий о том, что лучше — религиозные верования или данные научных исследований.

— Значит, вы готовы без колебаний опровергнуть его выводы, выступая от собственного имени?

— Без малейших колебаний.

Я раскладываю на столе перед Шугармэном кипу снимков с обезображенным трупом Ричарда Бартлесса. Он по очереди рассматривает каждый и, внимательно изучив, возвращает мне.

— Взгляните на эти ранения, доктор Шугармэн, — прошу я, указывая на несколько ран, видных на разных снимках. — Как, по-вашему, каким оружием они нанесены?

— Это ножевые ранения. Их нанесли либо чем-то таким, что напоминает охотничий нож, либо каким-то предметом из кухонной утвари. Видно, что некоторые раны рваные, — указывает он на эти места на снимках.

Я смотрю, куда он показывает, но не вижу разницы. Мартинес знаком просит передать ему фотографии и, щурясь, в свою очередь разглядывает их.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, доктор.

— Неспециалисту трудно понять, о чем речь. Принесите лупу, и я покажу, в чем тут дело.

Мы ждем, пока судебный пристав ищет лупу и, найдя, вручает ее Шугармэну, который встает с места, становясь на одном уровне с Мартинесом.

— Вот смотрите, — говорит Шугармэн, показывая на нужное место палочкой, которую достал из кармана, чтобы пояснять свои замысловатые высказывания. — Вот, вот и вот.

Мартинес сощуривается, стараясь сосредоточиться.