Против ветра

К несчастью, из-за бюрократических проволочек, которые случаются в любом учреждении, правда, в некоторых чаще, чем в остальных, имена некоторых заключенных перепутали и перевели кое-кого из тех, кого переводить не следовало. Ими оказались люди, которых из-за их преступлений, а также в силу склонного к насилию, неуравновешенного характера нужно было постоянно держать под замком. Именно они и собрались вместе на тюремном дворе в первый день своего пребывания в корпусе умеренно строгого режима и обо всем договорились. Словом, произошел один из тех прорывов, которые время от времени случаются, если штат охраны не укомплектован. Они не обдумывали заранее свой план, поскольку такой возможности раньше не было. Но стоило им собраться вместе, после того как им предоставили свободу передвижения, как все получилось само собой.

Так все и было: ряд случайностей, совпавших по времени. Сначала предоставили слишком много свободы не тем, кому можно было. Потом занялись приведением тюрьмы в порядок, но стали оставлять инструменты где попало. А новый центр управления со стенами из стекла как раз построили, но не успели проверить на соответствие нормам безопасности.

Заключенные, беспрепятственно вырвавшиеся из корпуса умеренно строго режима, штурмом овладели главным корпусом, корпусом усиленного режима. Тем временем охранники, отступая, проникли в центр управления и тут же перекрыли доступ к нему из тюрьмы, обезопасив себя от нападения извне. Теперь только они могли открыть двери камер по всему зданию (включая и камеры смертников), тогда как бунтовщики за стенами центра управления не имели возможности проникнуть внутрь.

Противника удалось нейтрализовать. Охранники продержатся, вызовут наряды полицейских, и бунт будет подавлен.

Но именно этого и не произошло.

Направляясь к корпусу усиленного режима, заключенные, поднявшие мятеж, проникли в оружейный склад, находящийся в корпусе умеренно строгого режима, — кто-то позабыл запереть его на ключ. Вломившись туда, они вооружились винтовками и дробовиками на любой вкус — в их руках это было самое смертоносное оружие, которое они профессионально пустили в ход при штурме корпуса усиленного режима.

Инструменты, которыми в тот день пользовались рабочие, после их ухода так и остались лежать снаружи. Заключенные их нашли и тоже захватили с собой. Карбидные лампы большой мощности, отбойные молотки, пневматические буры — все эти штуковины могли пробить или сломать что угодно.

Новые стеклянные стены, окружавшие центр управления, где забаррикадировались все охранники и находились все электронные системы, регулировавшие открытие и закрытие дверей, как известно, еще не прошли испытания. На пуленепробиваемость уж точно. При помощи пневматических сверл и отбойных молотков их превратили в крошево меньше чем за пять минут. Восьмерых охранников, которые оказали сопротивление, быстро сломили и разоружили. Щелкнув несколькими переключателями, «победители» распахнули двери всех камер в тюрьме.

Вырвавшись на волю, арестанты принялись бесчинствовать. Они крушили все, что попадалось под руку, вскрывали водопроводные трубы, разжигали костры, разрушая все, что только попадалось под руку. Учинив налет на аптеку, взяли психотропные и прочие препараты. Через час большинство арестантов уже лыка не вязали и стали буйствовать. Для самозащиты они изготовили тесаки — грубые, наскоро сработанные ножи, которыми можно перерезать горло одним взмахом руки.

Большинству охранников и всем сотрудникам администрации удалось спастись бегством, за единственным исключением. Три женщины, работавшие мелкими клерками и секретаршами, в нарушение правил заснули посреди дня. После обеда они дрыхли в одной из пустых комнат отдыха, где заключенные по выходным встречались с родственниками. По будням эти помещения не использовались, тюремный персонал знал, что там время от времени происходили также любовные свидания. Когда раздались первые сигналы тревоги, женщины утратили представление о том, где находятся, а когда поняли, что происходит, было уже слишком поздно, чтобы возвращаться в контору. Первая же группа заключенных обнаружила и схватила их. Хотя большинство мужчин готовы были всех их тут же изнасиловать, вожаки бунтовщиков охладили их пыл — не из-за сострадания к женщинам, которые, по их мнению, не заслуживают его вовсе, а потому, что это замедлило бы продвижение вперед и могло поставить под угрозу успех бунта. Сначала нужно захватить тюрьму, а потом уже можно трахаться до потери сознания. И они заперли женщин в комнате без единого окна, в которой практически отсутствовала вентиляция.

Когда по команде из центра управления двери во все камеры были открыты, единственное исключение составили камеры предварительного содержания, располагавшиеся в отдельном крыле. Там сидели мужчины, которых необходимо было полностью изолировать от остальных арестантов ради их же безопасности. Этих мужчин ненавидели все, никто даже не скрывал, что их жизнь гроша ломаного не стоит.