Против ветра, мимо облаков

— Я… извините, Вика, я не должна была…

Вика бросила на скамью охапку травы и молча ушла в дом.

4

Назаров не любил лето — жара, комары опять же. Особенно же отвратительным было лето в городе, и даже река не спасала, потому что в центре города когда-то были понастроены предприятия тяжелой металлургии — осуществили задание товарища Сталина насчет «рабочий человек должен ходить на работу пешком», и город вырос вокруг двух десятков дымящих заводов. О том, как будут жить люди в этом городе, когда вонючий смог накроет их — совершенно не думали. Не учли ни розу ветров, ни вредность выбросов — главное, чтобы винтики исправно обслуживали систему, износился винтик — в утиль его, на его место всегда есть другой.

И потому лето в Александровске всегда мучительное. Назаров старался летом уезжать в Привольное. И там ему всегда были рады, бабушка Варвара, такая строгая, даже временами жестокая, любила Назарова самозабвенно, невесть за какие заслуги, а он знал, что вот не за что его так любить, но купался в этой безусловной и абсолютно субъективной бабушкиной любви.

В последний год он постоянно жил в Привольном, благо оттуда до Александровска десять минут езды. Бабушка совсем расхворалась и уже не могла управляться даже с тем небольшим хозяйством, что осталось. И только цветники, состоящие из георгин, соорудила по весне, как и всякий год, — сколько себя помнил Назаров, бабушка высаживала георгины и ухаживала за ними, а они в благодарность цвели изо всех сил до поздней осени, и, конечно, это было красиво.

Но вот все закончилось. В тот день бабушка встала спозаранку. Как всегда, кряхтя и охая, поднялась с кровати, нетвердо ступая ослабевшими ногами, прибралась в доме — он слышал ее шаги и дыхание, но просыпаться не хотелось, потому что было еще совсем раннее утро. Бабушка ушла в летнюю кухню, и он снова уснул. А она тем временем наварила ему еды, даже пирожков испекла — пока он спал, уставший с пятницы, и к моменту его пробуждения уже успела посудачить с соседками. Когда Назаров в половине десятого утра выполз из кровати, ванная оказалась занята — он оборудовал в доме отличную ванную, с душевой кабинкой, горячей водой и прочими удобствами. Бабушка долго мылась, потом тщательно сушила волосы, пока не сочла, что уже можно их украсить новым гребнем, который Назаров привез ей в подарок накануне вечером. А потом, обрядившись в новое чистое белье, бабушка прилегла отдохнуть.

— Баб, ты что тут?

Назарову нужно было складывать поленницу в сарае, и он заглянул в дом, чтоб сказать бабушке, что поел и завтрак отличный. А она лежала на своей кровати с высокими подушками и улыбалась знакомо и ласково.

— Устала немного, Женечка. Ты поел?

— Ага. Баб, очень вкусно, да только не надо было, тебе отдыхать доктора велели.

— Отдохну теперь. Как поленницу сложишь, курам воды налей и обед бери, наварила свеженького. А дальше уж сам справляйся.

Бабушка протянула к Назарову темную исхудавшую руку, и он послушно нагнул голову, позволяя поцеловать себя в макушку. Это в десяти километрах отсюда он солидный человек, главный редактор городской газеты «Суббота» — Евгений Александрович, а для бабушки он Женечка, как для местных подруг и приятелей — Женька или Жека, и это осталось неизменным.

— Как не станет меня, дом хоть и продай, но лучше живи тут, дом хороший, крепкий.

Назаров поморщился — разговоров о бабушкиной смерти он не любил категорически. Он, конечно, понимал, что рано или поздно это случится, но понимал где-то там, где он был Евгением Александровичем, а там, где он был Женечка или Жека — там он не хотел даже думать о том, что бабушка может вот так вдруг взять и уйти. Ну, вот умрет она, например, — и дальше что? Бабушка была всегда — строгая, все на свете знающая и умеющая, большая аккуратистка и вообще авторитет. Она всегда слушала и слышала его, вникала в его дела, а иной раз могла дать очень нужный и верный совет.

И то, что ее в какой-то момент может не стать, Назаров в глубине души не понимал и не принимал никаких разговоров о закономерном итоге жизни. Что это за итог, когда вдруг исчезает человек, который нужен?

— Баб, вот давай не будем об этом.

— Ты не верти головой, как норовистый жеребец, а слушай. — Бабушка нахмурилась. — Дальше-то разговор откладывать незачем. Дом я отписала тебе одному. Будут разговоры, скандалы — ну, пусть скандалят. Денег я скопила маленько, в сундуке лежат, найдешь. Вот ключ, держи.

Бабушка достала из-под подушки большой старый ключ и впихнула в руки Назарову.

— Вот с чего ты это сейчас затеяла, не понимаю.