1. Вернуться в ад. 5.31
2. Аутсайдер. 4.19
3. Бердичевтрансфер. 5.29
4. Симфония мокрой луны. 4.00
5. Совсем не школьная история. 4.50
6. Правильный курс. 5.16
7. Теряю тебя. 4.48
8. Ангел. 4.27
9. Созвездие рыб. 4.29
10. Сад камней. 4.51
Общее звучание — 381
Слова и музыка — Ю. Морозова, кроме № 4 и 6 на стихи С. Смирновой.
В № 8 — стихи протоиерея Ф. М. Пестрякова с дополнительным последним куплетом работы Ю.М.
Ю. Морозов — вокал, гитары акустические и электрические, перкуссия, барабаны в № 4 и 7, клавишные в № 1,2,4,5,7,8,9, губная гармоника в № 3 и 9.
A. Доценко — барабаны в № 1.
B. Курылёв — бас в № 1,2,7,9.
М. Чернов — саксофон в № 1.
А. Видякин — стринг в № 3 и 4.
C. Лудинов — скрипка в № 4.
Н. Шандарчук — бас в № 3 и 4.
С. Чиграков — аккордеон в № 3 и 6.
Н. Кадыров — гитара в № 6.
«Бердичев трансфер» начался летом 94 года с аккорда Dm6-9. Этот типично фрипповский аккорд стал краеугольным камнем песни «Аутсайдер» и доминантой всего альбома, так как использовался и в композиции «Вернуться в ад», и в партии 2-й гитары, освежившей звучание древней Slow down, петой ещё доисторическими The Beatles («Казачий танец с командами»), и где-то в аранжировках он спрятан ещё, но вот где, я уже сам не упомню. С лета до весны на пленэре в Васкелово я написал «Аутсайдера», «Созвездие рыб» и «Теряю тебя», а приезжая на день-два в город в студию, эгоцентрично прописывал все партии гитар, клавиш, барабанов, перкуссии и прочего, пригласив в конце трудов сих только В. Курылёва для записи баса чохом для всех трёх композиций. Возникшее в мозгу звучание примочки “Cry baby”, или по-русски «квакушки», я реализовал весьма просто, выкопав в радиотехническом мусоре уцелевшую с 70-х годов плату доисторического «квакера» и присобачив к ней педаль от удивительного электропьяно ФАЭМИ-М, изготовленного в городе Качканаре Свердловской области, счастливым обладателем которого я был уже десяток с лишним лет.
Следующей песней нового альбома стала «Нарушенная заповедь» на отредактированные мною стихи Н. Морозовой. Я записал её и свёл не единожды, но что-то в песне не цепляло меня самого, и я оставил её на целых полгода, переписав затем с новым моим текстом с проигрышами на аккордеоне в исполнении С. Чижа, с которым наши жизненные пути пересеклись на целых шесть альбомов Чижа и десятки его концертов, в которых я участвовал в качестве «рулевого» звука.
А новый вариант «Нарушенной заповеди» я назвал «Бердичев трансфер», и в конце концов оно стало названием альбома.
«Совсем не школьная история» обрушилась на меня как эскадрилья «Юнкерсов-88» после прочтения трёхтомного труда немецкого историка И. Феста под названием… Адольф Гитлер. Трудно установить связную цепь ассоциаций между этим сочинением и мелодически простенькой песенкой, хотя и построенной на 20-ти аккордах. Скорее всего, одинокая венская юность ещё не запятнанного никакими пороками и никому не нужного нищего художника-мечтателя с непомерными амбициями так напомнила мне мои первые двадцать лет. Как всё это конгениально в 17–20 — как различен итог этих амбиций и конгениальностей.
Провокатор по имени Л. Батагов, мало того, что подсунул мне И. Феста, следующей провокацией были стихи его жены, ещё не оценённой новым русским истеблишментом поэтессы С. Смирновой. Тот текст, что я потом назвал песней «Правильный курс», вызвал у меня лёгкие блюзовые галлюцинации, а первая строчка: «От чёрных стаканов следы на столе…» и т. д. дала краску аранжировки в виде застольной песни, где подыграть мне может, кто угодно, а также шуметь и смеяться, сколько влезет. Текст я, конечно, же не оставил в девственной чистоте и надругался над ним, как хотел, но так как Смирнова заранее была не против, то я и понасильничал вволю. Второй смирновский стих, который я обозвал «Симфония мокрой луны», я почти не насиловал, но зато сделал небольшое обрезание строчек на шесть, что очень благодатно сказалось на песне. Музыкально она и «Я теряю тебя» нравятся мне больше всех песен альбома, но, может быть, я, как всегда, заблуждаюсь.