Против шерсти

Мужчина поджал губы и посмотрел на мусорное ведро, которое держал в руке, словно забыл, зачем вышел из квартиры. Качая головой, он оставил мусор на лестничной площадке, развернулся и зашел обратно в свою квартиру. Я заметила, что, закрывая дверь, он доставал из кармана мобильник.

Патрисия подошла ко мне. У нее на лице был написан ужас.

– Лу. Он вызовет полицию.

– Я знаю.

– Что будем делать?

Мне нужно было уходить, другого варианта не было.

– Вы сможете присмотреть за Сати?

– Конечно, Лу.

Услышав это, мой брат скуксился:

– Нет, не хочу к Патрише!

Я обняла Сати и вдохнула его запах.

– Послушай, Сати, ты пойдешь с Патрисией, хорошо? Она отведет тебя домой.

– А ты, Луижа?

– Мне нужно кое-что сделать. Но я хочу, чтобы ты сказал папе, что я его люблю. И что я скоро вернусь. Хорошо?

Сати не мог понять, почему я оставляю его с Патрисией. Он вцепился в меня:

– Нет, я останусь с тобой, Луижа!

– Все, Сати, мне пора идти, – сказала я.

Я с тяжелым сердцем поставила Сати на пол, попрощалась про себя с его телом, с его запахом.

Я сжала зубы, чтобы сдержать слезы.

Патрисия взяла Сати за руку и наклонилась ко мне:

– Мне очень жаль, Луиза.

– Не переживайте. Поцелуйте папу за меня. Скажите ему, что со мной все в порядке… И… спасибо.

Патрисия кивнула.

Я сбежала по лестнице и вышла на улицу.

У меня в голове было лишь смутное представление о том, что я буду делать дальше.

Мне нельзя было возвращаться домой. У меня не было подруги, которая могла бы меня спрятать. О том, чтобы пойти к Тому, не могло быть и речи; это обернулось бы для него большими неприятностями. Я была одна, совсем одна.

Я бродила по городу. Обходила стороной прохожих и яркие неоновые вывески.

Улицы уже украсили к Рождеству. Над моей головой мигали звезды и огромные снежинки. Это казалось мне такой нелепостью. Я вспомнила, как раньше мы с папой, мамой и Сати гуляли по городу, любовались гирляндами и елками в огоньках. Это был настоящий праздник. Как будто разноцветные лампочки могли преобразить серые улицы, заставить меня ненадолго забыть о том, что родители на самом деле больше не любят друг друга и что я уже почти не ребенок. Мы прогуливались вчетвером и со стороны были похожи на счастливую семью. Наверное, на несколько часов мы и вправду становились счастливой семьей. Я переставала дуться на маму, родители брались за руки, а у моего младшего брата при виде Дедов Морозов, подвешенных на балконах, от удивления округлялся рот. Но теперь все эти воспоминания казались мне невероятно далекими, и праздничные украшения не могли заставить меня забыть все, через что мне пришлось пройти. Я думала о Саре, которую на моих глазах полицейские избили дубинками. Обо всех Кошках, которых согнали за ограду завода. О девушках, которые пока прятались в подвалах, на чердаках или на окраинах города.

Накануне я пришла за стадион, но лагерь Кошек сровняли с землей. Я совершенно не представляла, где они могут быть. Я пошла в сторону торгового района, не надеясь, что это мне поможет. Я подумала, что, наверное, могу спрятаться в охотничьем домике Тома в лесу.

Я уже прошла мимо темного парка, как путь мне преградили двое мужчин в белом.

Я была готова бежать. Бежать или отбиваться. Но мужчины не двигались с места. Они просто смотрели на меня, скрестив руки.

Я слишком поздно почувствовала запах человека, который подходил ко мне сзади.

Меня ударили прямо в левый висок.

Я без сознания повалилась на землю.

* * *

Открыв глаза, я увидела скамейки, качели, деревья. Я была в парке.

Вокруг меня стояла дюжина мужчин в белом. У них даже не были закрыты лица. Я узнала полицейского, которого видела тогда в отделении. Потом я увидела Фреда: у него все лицо было в шрамах от моих когтей. Мужчины молчали и просто сверлили меня взглядом.

Я попыталась шевельнуться и поняла, что меня связали.

Закричать я тоже не могла: во рту был кляп. А кричать мне очень хотелось, уж поверьте.

Меня приподняли двое мужчин. Я попыталась их ударить, но это было невозможно.

Я гадала, что они станут со мной делать. Если бы они хотели сдать меня полиции, то уже давно бы так поступили. Нет, я чувствовала, что они задумали что-то другое.

Они оттащили меня под высокий бук.

Ко мне подошел полицейский, а двое других мужчин поддерживали меня. Фред тоже приблизился ко мне. Его губы, нос и правая щека были исцарапаны. Он улыбнулся, и на его лице будто появился еще один шрам.

Полицейский засунул руки в карманы и, не глядя на меня, сказал: