Против неба на земле

Он был огромен‚ прожорлив‚ ненасытен и съедал любой предмет‚ который попадался на глаза. Его кормили-закармливали собачьими деликатесами‚ чтобы отбить аппетит‚ но ничто не помогало. Сжевал в доме все тапочки. Отгрыз кожу у туфель‚ оставив невкусные подметки. Обглодал обивку на креслах и закусил шапкой с козырьком. Открыл дверцу у печки и сожрал рыбу‚ которая еще не прожарилась‚ – косточки не досталось хозяевам. Пришли к вечеру домой‚ а на полу куча опилок: это он изгрыз огромную деревянную сову‚ гордость папиной коллекции. Надели на него намордник‚ чтобы уберечь остатки мебели‚ но он сожрал и намордник неизвестным науке способом.

Кстати сказать‚ папа у них считался великим финансистом, знатоком купли-продажи, но даже он не мог заработать достаточно денег‚ чтобы поставлять прожорливому псу мебель‚ одежду‚ обувь в достаточном количестве. Собрался семейный совет‚ стал решать: что делать?

Даниэла сказала:

– Тигер растет. Ему требуется много пищи.

Сарра сказала:

– В тапочках, наверно, есть витамины. И в шапке с козырьком.

Ами предложил:

– Пусть съест всё в этом доме. Тогда успокоится.

Папа подумал:

– Подарим его кому-нибудь. На день рождения.

Мама согласилась‚ уловив папины желания:

– Подарите‚ подарите... Вместе со мной.

И все пропели хором:

– У мамы был грызливый пес, ио-ио-о…

Пришел Шпильман, поинтересовался:

– Есть у собаки право голоса? Спросим Тигера‚ – что он скажет?

Стали его искать‚ а Тигер лежал на кухонном полу‚ думал о человеческой несправедливости и догрызал между делом папин бумажник с документами‚ деньгами‚ чековой книжкой‚ кредитными карточками и фотографиями детей. Чтобы не замышлял непотребное: "Подарим кому-нибудь..." Ибо "кто-нибудь" и "где-нибудь" могут оказаться не такими покладистыми‚ как эта семья.

Приручили – отвечайте. Одомашнили – кормите. И малая ласка годится псу-переростку.

Пришли всей семьей на кухню, а он вскричал горестно:

– Тень мою! Тень хотя бы не топчите!..

Уполз под стол, сказал оттуда сиплым от обиды голосом:

– Нам тоже не всё в людях нравится. Некоторые собаки‚ между прочим‚ с трудом терпят человечество‚ однако не настолько злообразны‚ чтобы дарить своих хозяев кому попало.

– Поясни‚ – попросили они‚ и Тигер разъяснил в популярной форме:

– Вы думаете‚ плохо пахнет только под мышками? А над‚ а вокруг‚ а с расстояния?.. Я знал карликового пуделя‚ который упал в обморок, когда хозяйка дыхнула на него запахом недоваренных скорпионов, непрожаренных мокриц, давленых земляных червей. Я видел болонку‚ на которую свалился хозяйский носок‚ – ей делали искусственное дыхание‚ и теперь у нее омерзение второй степени. Я тоже многое у людей не принимаю. Ненавижу‚ когда выходят из дома в шлепанцах‚ которые хлопают по морщинистым пяткам‚ – фуя‚ ихса‚ кошмар! И когда шагают по городу в байковых халатах или в платьях из материала‚ годного лишь на обивку‚ – тоже ненавижу. Для кого тогда рассылают журналы: "Sweet pink… soft white… nude skin..."?

Охнули:

– Он и языкам обучен!..

Продолжил, переждав охи с ахами:

– Терпеть не могу‚ когда женщины обтягивают части тела‚ которые и без того выпирают, – хочется завыть с тоски. Или когда царь природы – пузо вывалено наружу, пупок оброс волосами – почесывает посреди улицы причинные свои места: так и тянет их откусить. Ненавижу‚ когда облизывают ложку и суют затем в общий салат‚ – ненавижу до тошноты. Или оставляют на щетке космы начесанных волос: у меня от этого почесушки по телу, жар, сыпь, озноб! А ваши голоса, ох уж эти вопли, писки, взвизги! – от них ссоры, скандалы‚ цветы вянут на корню, щенки дохнут в утробе. Особенно отвратительно‚ когда говорят: "Мы знаем‚ что для собаки надо. И как надо"‚ – жить после этого не хочется. Но мы терпим, терпите и вы.

Пригорюнился. Впал в печаль. Углядел малое существо на полу:

– Муха. Как просто ее прихлопнуть! Кто, кто из вас заплачет по мухе? По комару, жучку, муравьишке?.. С каких размеров убиенного проявится ваше сострадание? С ящерки, хомячка, ежа с кроликом? Так и до нас доберетесь…

Всхлипнул. Глаза прикрыл лапами. Себя пожалел:

– Стало нам известно, что в отдаленных временах проживал учитель математики Шпиц, крохотный чародей, который не допустил бы подобного надругательства.

– Чем тебе плохо у нас? Чем?!..

– Они еще спрашивают!

Бессонные ночи. Горестные воздыхания. Молчаливые укоризны.

Только моль не знает страданий…

Была тишина. Все молчали…

…и Тигер молчал тоже. Наконец справился с волнением и сказал:

– Я вас внимательно слушаю.

Возопили:

– Это мы! Мы слушаем!..

Помучил их долгой паузой, затем продолжил:

– Хотите отдать – отдавайте. Я с этим уже смирился. С бездушием сынов человеческих. Не замечающих страданий тех‚ кто путается у них под ногами‚ друзей своих безответных‚ у которых миска пуста‚ подстилка тонка‚ которым негде голову приклонить‚ лапы вытянуть‚ хвост откинуть в покое. Ого-го‚ ого-го‚ что кому до того...

– Да ты что! – вскричали хором. – Никому Тигера не отдадим! Наоборот‚ скоро поедем к морю, все вместе! Купим тебе новую подстилку! Закажем итальянскую мебель – грызи на здоровье!..