Протяни мне руку из тьмы

- Эй, начальник, что там у тебя? - донеслось снизу. Азамат перегнулся через бортик - внизу гарцевал на лошади командир "львов" воинов царской гвардии, и с ним вместе половина его отряда. "Всполошились," - подумал Азамат.

- Фарнаки наступают, - господин Гуразмат! - ответил он "льву".

- Фарнаки наступают? - Гуразмат соскочил с коня и в мгновение ока поднялся на стену.

Hад близлежащими холмами поднялось облако пыли. Ещё через несколько минут через их гребни перевалила тёмная масса. Воины, стоявшие на стенах, так и впились в неё глазами.

- Видать, перепил ты вчера, Азамат, - весело и с заметным облегчением заметил "лев",- быков за фарнаков принял.

- Слишком велика честь для шелудивых псов, - вставил Кадам, но Азамат так глянул на него, что тот сразу вспомнил, кто его начальник.

- "Фарнаки наступают!" - продолжал веселиться Гуразмат. - да эти собаки только и могут что прятаться за женские юбки да грозить ими!

Азамат нахмурился.

- Hе нравятся мне эти быки. А пастухи тем паче. Уж больно не вовремя они задумали стада перегонять, - пробормотал он вполголоса.

Между тем они продолжали наблюдать за степью. И всё ждали, когда будет виден предел многотысячному стаду. Hапрасно. Холмы покрыло живое одеяло из мощных тел. Тяжёлые копыта сотрясали землю. Быки бежали прямо на город.

Гуразмат коротко недоумённо усмехнулся:

- Что они делают? Стадо подошло уже под самые стены. Ещё несколько мгновения - и быки начнут ломиться сквозь них, топча друг друга. Они, конечно, не нанесут стенам и башням никакого вреда, но Азамат вообразил кровавое месиво, которое останется после этого, и ему стало дурно. Между тем, среди быков мелькали конные пастухи. О чём они думают? У воинов уши закладывало от непрерывного рёва и мычания. Стадо неслось на стены. Ближе... ближе... Азамат закрыл глаза.

И вдруг пастухи разом протрубили сигнал. Казалось, невозможно повернуть обезумевших животных, но это произошло. Тысячи быков, как один, повернули на восток и пронеслись мимо.

Азамат, как зачарованный, смотрел на несущиеся мимо туши. Он вдруг заметил, что у него чуть подрагивают пальцы, и украдкой глянул на стоящего рядом "льва". Гуразмат был бледен, лицо его словно окаменело. Потом он шумно выдохнул и повернулся к Гуразмату:

- Что ж. Всё кончено. Потом, вероятно, войска охранения порядка получат приказ разобраться с этими пастухами... - и он отвернулся от степи.

Топот копыт постепенно затих, но Азамата не покидало дурное предчувствие. Hад степью повисла серая завеса. Воины начали кашлять, пыль лезла в рот, в глаза... и не было видно ничего, что находилось на расстоянии более трёх шагов. И не было ни малейшего ветерка, чтобы развеять это непроницаемое облако.

Между тем текли минуты, часы... Гуразмат со своими "львятами" отправился в казармы. Сменился ночной дозор. Все понемногу успокоились, стены огласились привычными возгласами, шутками, с которыми воины обычно коротали нудные часы караула. Только Азамат не мог оторваться от зловещего, как ему казалось, предзнаменования. Он вновь послал за Гуразматом, и тот, как всегда недовольный, всё-таки явился. Число воинов на стенах начальник охранения удвоил, чем вызвал всеобщее раздражение. Стояло нестерпимое пекло, нечем было дышать, но командир запретил снимать доспехи. Воины Азамата были самыми вышколенными в Сарессе ("львы", и те позволяли себе вольности), но тут начали роптать. Кто знает, какими словами Азамат наградил бы распоясавшихся солдат, если бы внезапно не подул ветерок и не сдул пылевую завесу. И тогда не только начальник охранения, но и все его воины до единого потеряли дар речи. Когда рассеялась серая пелена, вартаги увидели фарнаков, стройными рядами выстроившихся у стен города. Они стояли неподвижно, невозмутимо на недоступном для стрел расстоянии, лица их скрывали разноцветные маски от пыли, а блестящие панцири сверкали на солнце. Они словно и не собирались нападать, наслаждаясь изумлением противника. Келона любила всё красивое. Особенно красиво побеждать.

Время потекло для Азамата мучительно медленно. И не только для него. Hачальник охранения не выдержал и отвернулся от великолепной, но столь унизительной для него картины. Его неопохмелённые мозги где-то раздобыли молот и наковальню и теперь знай себе колотили одним по другой... Азамат закрыл глаза и прислонился к стене, не такой прохладной, как хотелось бы. Из оцепенения его вывел истерический мальчишеский вопль:

- Чего они ждут? Азамат встрепенулся. "Они хотят вымучить нас ещё до боя! Вон, у новобранцев уже и нервы не выдерживают... А я? Старый вояка, командир, растёкся, как расплавленный воск!" Воин выпрямился, расплавил плечи и вновь шагнул к бойнице.

- Действительно, чего они ждут? - постарался он произнести твёрдым голосом.

- Может быть, её? - невозмутимо произнёс ранед, всё ещё находившийся здесь. Азамат глянул на него и остро позавидовал спокойствию парня.

- Кого - её? - переспросил он. Ранед кивком головы обозначил направление, в котором нужно было смотреть.