Протекторат

И, наконец, я сама. Меня вербует Интерпол в лице братьев Янгов, а в тот же самый день, если я правильно сосчитала, и, возможно, в тот же самый час новоиспечённому лейтенанту-командору Василову спьяну мерещится встреча со мной на Терре-Сицилии. Затем, прилетев на Эль-Парайсо, я очень удачно попадаю на «Отважный» и вроде как меняю на боевом посту исчезнувшую Келли Симпсон. Но сначала меня пытаются убить — и едва не преуспевают в своих планах. Тут и речи не может быть о каких-то совпадениях, всё это — нити одного клубка, который мне предстоит распутать…

Мы уже заканчивали разбирать мои вещи, когда к нам в гости пожаловал Мишель Тьерри. Вернее, пожаловал он к Еве с намерением рассказать ей то, о чём умолчал в разговоре с коммодором Конте — о своей последней встрече с Келли Симпсон в ресторане «У дона Педро». Поначалу моё присутствие сильно смущало Тьерри, но постепенно мне удалось расположить его к себе (это совсем нетрудно, если читаешь мысли человека), он проникся ко мне доверием и выложил всё без утайки.

Для меня его рассказ был, конечно, не новостью. Я узнала об этом ещё при нашей первой встрече, за завтраком, а сейчас просто следила за общим потоком его мыслей и тщательно исследовала область личных констант. В целом Мишель Тьерри оказался очень славным человеком; вместе с Лайонелом Янгом и коммодором Конте он принадлежал к тому редкому типу людей, «читать» которых мне было легко и приятно. Правда, я уловила в его разуме какую-то непонятную напряжённость, словно он усиленно заставлял себя не думать о чём-то важном — и, что самое удивительное, ему это вполне удавалось. При обычных обстоятельствах я бы, наверное, не обратила на эту странность никакого внимания, но загадочная история Уильяма Василова разбудила мою подозрительность и заставила меня более пристально следить за мыслями и эмоциями окружающих.

Выяснить, о чём же пытался не думать Мишель Тьерри, мне так и не удалось. В конце концов я пришла к выводу, что мне это просто почудилось, и присоединилась к обсуждению того случая в ресторане. Ева считала, что он имеет непосредственное отношение к исчезновению Келли Симпсон, и советовала рассказать о нём коммодору Конте. Тьерри признавал разумность её доводов, но вместе с тем боялся навредить своей помощнице, если окажется, что она работает на земные спецслужбы, а её неявка на корабль вызвана вполне невинными причинами — к примеру, ей стало плохо и она попала в больницу. Вслух он, конечно, приводил другие соображения, однако главной причиной его нежелания довериться коммодору была лояльность к Земле. К тому же Тьерри не без оснований полагал, что даже в том случае, если Келли попала в серьёзную неприятность, его откровенность ничем ей не поможет. И он был совершенно прав.

В результате все уговоры Евы пропали впустую. По любому другому вопросу, не относящемуся к международной политике, Тьерри охотно уступил бы ей, но сейчас профессиональный долг возобладал над его личной привязанностью, и он уже пожалел, что вообще поддался слабости и рассказал нам про Келли. Единственно его утешало, что мы с Евой клятвенно пообещали держать рот на замке.

Спустя полтора часа Тьерри неохотно покинул наше общество, а мы вернулись в спальню и принялись паковать в чемоданы вещи, которые я решила отправить в камеру хранения.

Ева молчала, целиком поглощённая своими, неведомыми мне мыслями. А я думала о том, что, пожалуй, немного покривила душой, говоря ей, что взгляды мужчин меня совершенно не трогают. Как правило, это было так — ни восхищённые взгляды, ни соответствующего содержания мысли не производили на меня ровно никакого впечатления, уж слишком они были привычны и донельзя однообразны. Однако сейчас, по всем признакам, у меня начинался очередной загул — сегодня утром я проснулась с мыслью, что если в ближайшие дни ни с кем не пересплю, то полезу на стенку. Подобные приступы нимфомании на фоне обыденной пассивности случались у меня крайне редко, но всё-таки случались. И случались так, что только держись. В такие дни я из скромной и порядочной девочки превращалась в настоящую распутницу и вертихвостку, которую ни одни здравомыслящие родители не поставят в пример своим подрастающим дочерям.

На этот раз приступ сексуальной агрессии застал меня при весьма необычных обстоятельствах — ни на яхте, где не было с кем переспать (и тогда я действительно лезла на стенку), ни на планете, где у меня был широкий выбор потенциальных жертв. Здесь, на корабле, я встретила пока лишь двух пригодных к употреблению мужчин — и таковыми оказались коммодор Конте с Мишелем Тьерри, на которых, судя по всему, имела свои виды и Ева. Я не собиралась вставать у неё на пути, но вместе с тем мне не очень-то хотелось лезть на стенку…

— А знаешь, Тьерри к тебе явно неравнодушен, — наконец отозвалась я, закидывая удочку. — Ты ему очень нравишься, если не сказать большего.