Простым ударом шила

— Боже милостивый, нет, конечно! — не задумываясь ответила она. — Ничего подобного. Как я могла знать? Просто после ее смерти он решительно переменился. Для меня это стало шоком. Раньше он был тихим, разумным, деликатным — и вдруг сделался нетерпеливым, властным. Он хотел, чтобы я вышла за него немедленно. И он не скорбел о бедной мисс Дэнвил, я это видела. У меня возникло ощущение, что сквозь его привычную внешность прорывается нечто вульгарное и уродливое. Вы когда-нибудь видели, как из личинки вылупляется стрекоза? Это было очень похоже, только в обратном порядке. Я поняла, что чуть не совершила самую ужасную ошибку в своей жизни, а бедная мисс Дэнвил все время подталкивала меня к этому!

— Она обнаружила, какой это было бы ошибкой. За это ее и убили, — сказал Петтигрю.

Но мисс Браун словно и не слышала его. Она по-прежнему следовала ходу собственных мыслей, разговаривая не столько с ним, сколько с собой.

— Конечно, отчасти перемена произошла во мне самой, — тихо продолжала она. — Думаю, за последние три недели я сильно повзрослела и отдала себе отчет в том, как была глупа. Глупа в отношении Тома Филипса, в отношении мисс Дэнвил и многого другого.

«Какой прелестный у нее голос, когда она так говорит, — подумал Петтигрю. — Почти такой же удивительный, как ее глаза. Странно, что прежде этого не замечал». Скорее для того, чтобы продлить звучание этого голоса, а не по какой-то другой причине он спросил:

— Многого другого? Например?

Всегда такая собранная, мисс Браун вдруг сделалась смущенной и неловкой. Не отрывая взгляда от кончиков своих туфель, она, отчетливо покраснев, пробормотала:

— Любви… замужества… и вообще всего. Теперь это уже не важно.

Она встала, собираясь уйти.

— Подождите минуточку, — попросил Петтигрю, тоже вставая. — Есть кое-что, чего я все еще не понимаю. Перед моим отъездом в Истбери вы сказали, что собираетесь присоединить оставшиеся дни отпуска к рождественским каникулам и что, наверное, после них уже не вернетесь в управление. Я понял это так, что вы выходите замуж. А почему на самом деле вы хотели уйти с работы?

Почти угрюмо она ответила:

— Я не хотела оставаться без мисс Дэнвил.

— Это было единственной причиной?

Самообладание, которое мисс Браун так долго сохраняла, наконец начало покидать ее. Лицо побледнело, в глазах заблестели слезы. Двумя длинными шагами Петтигрю обогнул стол и остановился напротив нее.

— Другой причиной был я? — требовательно спросил он. — Вы хотели избавиться от меня?

Он схватил ее за руку. Карандаш, который она продолжала держать, нелепо торчал в ее сомкнутых пальцах.

— Пожалуйста! Прошу вас, не надо! — в отчаянии воскликнула она. — Этим вы только усугубляете для меня ситуацию. Позвольте мне уйти!

— Элеанор, — очень быстро заговорил Петтигрю, — я стар, непривлекателен и неуспешен. У меня свои причуды, странности и привычки. Я склонен к пустопорожним шуткам и, как известно, люблю выпить. Я совершенно не гожусь в мужья кому бы то ни было, не говоря уж о девушке вашего возраста. Но будь я проклят, если допущу, чтобы я позволил вам сбежать отсюда только потому, что вам кажется, будто вы мне безразличны. Вы отчаянно мне нужны. Если вы уйдете, то уйдете осыпаемая проклятиями, которые я обрушу на вашу голову, и я торжественно обещаю вам, что употреблю все свое влияние в министерстве труда, чтобы вас направили санитаркой в какую-нибудь разбомбленную лечебницу для алкоголиков. Ну, что скажете?

— Фрэнк, — после недолгой паузы произнесла Элеанор Браун, — когда ты впервые понял, что любишь меня?

— Если быть до конца откровенным, я и сейчас еще не уверен в этом. Но думаю, мне это запало в голову недавно, когда кое-что сказал инспектор Моллет.

Она довольно рассмеялась:

— Полагаю, и то, что меня зовут Элеанор, тебе сообщил инспектор Моллет?

— Нет, — ответил Петтигрю. — На самом деле это был инспектор Джеллаби. Наши полицейские — замечательные ребята, ты не находишь?

Зазвонил телефон. Мисс Браун сняла трубку.

— Это управляющий, — сказала она, прикрыв ее рукой. — Он хочет видеть тебя немедленно. Что ему сказать?

— Скажи ему, — радостно ответил Петтигрю, — чтобы он шел куда подальше и укололся булавкой из своей мелкой продукции.